— А ты как думаешь? Поверь, это решение меня не радует, но я вынужден поступить таким образом! Так будет лучше…
— Как ты намерен поступить, отец? — перебил его Тацкиниэль.
— А у меня есть выбор? Естественно спрятать все хрупкие и бьющиеся предметы! Твоя мама меня прибьет! Ты же знаешь, как ей дорога та вазочка… в Главной библиотеке…
— Урна с прахом бабушки? — подсказал Тацки, все еще не переводя дух.
— Ага, она самая! Представить не могу, что твоя мама сделает, если с нею что-нибудь произойдет…
— Урна с прахом, — неожиданно подергала Тацкиниэля за плече Доми, напоминая о себе с крайне серьезным видом. — Это такая большая фарфоровая ваза с золотой росписью и пылью внутри?
— Домино…? — срывающимся голосом спросил Тацки. — Что ты с нею сделала?
— А я чего? Я ничего! Может она сама разбилась! А то, что я рядом была, вообще доказать нужно!
Король Бартаниэль взвыл, Тацкиниэль хлопнул себя по лбу, и вцепился себе в волосы, представляя, что теперь будет! Домино стояла и медленно осознавала, что хорошего — точно не будет!
И тут по всему дому разнесся страшный крик. Домино в шоке уставилась на Тацки и Бартаниэля, которые так и застыли, кто как стоял. Потом мужчины переглянулись. Теперь уже свидетельницей немого разговора стала Доми. Король смотрел умоляюще, пока сын прикидывал в уме их шансы на спасение. Что тут сказать, видимо шансы были не плохие, потому, что Тацкиниэль только собрался сказать что-то крайне ободряющее, но тут раздался второй крик, явно ничего не предвещающий ничего хорошего! Тацки застыл лишь на мгновенье, а потом заявил:
— Ну, нам пора! — и, подхватив Домино за руку, рванул наверх за Бинкиниэлем. Как не крути, а своих на войне не бросают! Они, как правило, слишком много знают!
. . .
— Нет, я, конечно, не против, что мы сюда снова вернулись, — проговорил через полчаса уже в баре у Каристи, Бинкиниэль, которого сейчас обслуживали, как единственного на всю таверну гостя. — Но, к чему такая спешка?
— Ну, мы спасали наши жизни! — Тацкиниэль бодренько уничтожал свой завтрак.
— Только из-за какой-то вазы, — удивился Бинкиниэль, зевая во весь рот. Далась в знаки бессонная ночь, о которой он, впрочем, ни разу не жалел. — Домино их дома десятками на неделе бьет! Ну, отошлите счет за вазу, я его оплачу!
— Это не просто ваза! Эта урна с прахом нашей любимой бабушки!
Бинкиниэль поморщился, словно ему сделали больно. У него была ещё слишком свежа память о том, как Домино разбила вазу с прахом пра-пра-пра-дедушки его мачехи, который оказался некогда правившим владыкой! Мачеха тогда просто озверела! Даже владыка боялся её унимать, когда она гонялась за Домино по всему замку, пытаясь попасть по ней всем, что под руку попадет! Но самое страшное случилось, когда Домино в пылу погони заявила мачехе, что не стоит так убиваться из-за праха какого-то там мужика, сотни лет назад отдавшего концы!
