Однозначно, она была одного с Домино роду и племени. Впрочем, это все и так поняли.
Незнакомка Магдалина присела перед нею на корточки и, вытерев слезы со щек, сказала:
— Ну, вот опять ты плачешь! От этого твои чудные глаза становятся такими мутными и не красивыми. Кто посмел тебя обидеть?
Домино чувствовала себя рядом с нею тепло и уютно. Её слова, жесты, все это было так привычно ей, что отчаяние и боль отступали сами собой. Недолго думая, она ткнула пальцем в вампира.
— Он? — казалось, незнакомка искренне удивилась. — Чем же он тебя обидел, Оноре?
— Николла хочет на мне жениться…
Её прервал мягкий, но заливистый смех незнакомки. Она посмеялась ещё немного и пояснила причину такого своего веселья:
— Боюсь тут вышло недоразумение! Ночной убийца не имеет право предъявлять претензии на руку Онорины. Она уже обручена.
— Что?!?! — дружно воскликнули абсолютно все участники дискуссии.
Незнакомка снова рассмеялась.
— Ты, верно, ничего не помнишь, Онорина…
— Домино, — машинально поправила девушка, все ещё находясь в состоянии шока.
— Онорина, — мягко, но с нажимом повторила незнакомка.
— Домино, — упрямо настаивала на своем эльфийская принцесса.
— Ты все такая же упрямая, Оноре…
— Рина, — как-то само вырвалось.
— Оноре, — с нежной улыбкой повторилась незваная гостья. — Ты всегда будешь моей маленькой Оноре!
— О чем выговорите?! — с упавшим сердцем спросил Оллавиэль. Неужели это её настоящая семья? Неужели они появились после стольких лет? Нет, он не может отпустить её сейчас! Она нужна ему!
— Онорина — значит малышка, дитя, — пояснила Домино, сама себе, удивляясь. — Оноре — уменьшительное, а Рина значит подросток. Имя мне должен был дать в семнадцать мой будущий муж…
— Домино?!! — хором воскликнули Тацки и Бинки.
— Но имя мне дал ты, мой отец! — Домино совсем по-детски взяла его за руку, совсем как в раньше, когда сильно волновалась, потому, что смысл сказанного приходил к ней уже после того как она скажет, но прервать происходящее она не могла. Память о давно забытом детстве возвращалась к ней рывками, сея смуту в и без того, погрязшем в хаосе рассудке.
— Он тебе не отец, он лишь…
— Любил меня растил и заботился обо мне?! Принял в свой род?! Он ли мне не отец, Магдалина?! — нервы были до такой степени напряжены, что Домино в любой момент могла сорваться на крик.
— Я признаю его право, называть тебя дочерью, Онорина. Но не признаю его право выдавать тебя замуж… — попыталась смягчить свой ответ её собеседница.
