— Самовыражение очень важно для понимания жизни. Найди себе занятие, дорогой мой.
— У меня есть, чем заняться, — обиделся Эцио.
— Что-нибудь помимо блуда, — сухо отозвалась мать.
— Мама!
Но Мария только пожала плечами и поджала губы.
— Было бы куда лучше, если бы подружился с кем-то вроде Леонардо. Я думаю, его ждет большое будущее.
— Учитывая, что я здесь вижу, я склонен с тобой не согласиться.
— Не дерзи мне!
Они молчали до тех пор, пока Леонардо не появился из комнаты, неся две коробки. Он положил одну на пол.
— Не поможешь мне? — поинтересовался он у Эцио. — Я бы просил Аньоло, но кто-то должен остаться и приглядеть за лавкой. К тому же я сомневаюсь, что это бедное дитя справится с такой тяжелой работой.
Эцио приподнял коробку и удивился, насколько она тяжела. Он чуть было не уронил ее.
— Осторожней! — предупредил Леонардо. — Картины очень хрупки, а твоя мама уже хорошо мне за них заплатила.
— Пойдем? — спросила Мария. — Я хочу поскорее их повесить. Я уже приглядела пару мест, надеюсь, ты их одобришь, — добавила она Леонардо.
Эцио замешкался — разве начинающий художник достоин такого уважительного отношения?
Когда они шли домой, Леонардо доброжелательно разговаривал с ними, и Эцио заметил, что его неприязнь сменяется симпатией к этому человеку. Но было в нем что-то, что инстинктивно тревожило, настолько, что он отдал бы палец на отсечение. Его невозмутимость? Странная отчужденность от всего окружающего? Возможно, так казалось оттого, что он, подобно другим художникам, витал в облаках. Но Эцио на мгновение ощутил подсознательное уважение к этому человеку.
— Эцио, чем ты занимаешься? — спросил Леонардо.
— Он помогает отцу, — ответила за сына Мария.
— А, значит, станешь банкиром! Что ж, тогда тебе повезло родиться в подходящем городе.
— Этот город вполне подходит и для художников, — отозвался Эцио. — И для их богатых покровителей.
— Нас, художников, здесь слишком много, — проворчал Леонардо. — Сложно привлечь внимание. Вот почему я так признателен твоей матери. У нее очень проницательный взгляд!
— А ты художник, верно? — поинтересовался Эцио, вспомнив разнообразие царившее в студии.
— Это сложный вопрос, — задумался Леонардо. — Если честно, сложно выбрать что-то одно. Живопись — это прекрасно. Я умею и люблю рисовать, но иногда с трудом могу закончить какую-нибудь картину. Мне приходится заставлять себя. А еще мне кажется, что моим работам не хватает… не знаю… цели. Понимаете, о чем я?
