Немного выдохшийся, но воодушевленный успехом, Эцио бросился бежать по улице.
Солнце только вставало из-за восточных холмов, но на улицах уже стали появляться люди. Эцио почти добрался до дома Кристины, когда услышал позади шаги и постарался спрятаться, скрывшись в тени паперти и задержав дыхание. Это был ни кто иной, как Вьери, в сопровождении двух охранников появившийся из-за угла.
— Лучше прекратить поиски, сеньор, — сказал начальник охраны. — Они уже далеко отсюда.
— Я уверен, они где-то здесь, — огрызнулся Вьери. — Я практически чую их запах!
Он вместе со своими людьми обошел всю церковную площадь, но ничего не заметил. Солнечный свет рассеивал тени. Эцио осторожно прокрался к стогу сена и спрятался в нем. Вьери подошел очень близко, но вскоре, приказав своим людям яростным жестом двигаться дальше, ушел. Эцио подождал немного, вылез из стога и с облегчением выдохнул. Затем отряхнулся и побежал самой короткой дорогой к Кристине, надеясь, что никто из ее домочадцев еще не проснулся.
В поместье было тихо, хотя Эцио полагал, что слуги уже разводят на кухне огонь. Он знал, где находятся окна спальни Кристины, и кинул камешек в закрытые ставни. Грохот показался оглушительным, Эцио замер, сердце ушло в пятки. Ставни открылись, и девушка вышла на балкон. Ночная рубашка очерчивала восхитительные контуры ее тела, и он смотрел на нее, утопая в желании.
— Кто там? — тихо спросила она.
Он вышел из тени, чтобы она смогла его увидеть.
— Я!
Кристина вздохнула.
— Эцио! Я могла бы догадаться.
— Могу я подняться, голубка?
Она повела плечиком, прежде чем ответить шепотом.
— Хорошо! Но только на минутку.
— Больше не потребуется.
Она рассмеялась.
— Неужели?
Эцио смутился.
— Нет, извини, я вовсе не то имел в виду. Сейчас увидишь…
Оглянувшись и убедившись, что улица пуста, он оперся ногой о большое металлическое кольцо, вбитое в стену дома (к нему привязывали лошадей), а руками нащупал углубления в каменной кладке. В мгновение ока он взобрался на парапет, и обнял девушку.
— Эцио, — выдохнула она, когда они поцеловались. — Ты только посмотри на себя. Чем ты опять занимался?
— Ерунда. Это просто царапина. — Он замолчал, улыбаясь. — Ну, так я могу войти? — осторожно поинтересовался он.
— Куда?
Он представлял собой воплощенную невинность.
— В твою спальню.
— Ну, если ты уверен, что минуты тебе хватит…
Их руки сплелись, и они вошли через двойные двери в освещенную теплыми огнями комнату Кристины.
Час спустя их разбудили солнечные лучи, бившие в окна, грохот проезжающих повозок и шум людей на улице, и — что хуже всего — голос отца Кристины, распахнувшего дверь в спальню дочери.
