— Значит, вы все же адвокат Тирни, — сказала она, наклоняясь вперед, лицо ее просветлело.
— Нет, я не адвокат его. Вы предлагаете мне посмотреть письма?
На ее лице отразилось раздумье, Дарси словно решала, заслужил ли ребенок награду. Они посмотрели друг другу в глаза.
— Нет, — ответила она. — Но это относится к сегодняшнему дню, а есть, как вы говорите, еще и завтра.
— Иногда для тех, кто попал в затруднительное положение, «завтра» может и не наступить, — резко проговорил Смит. — Ну ладно, ваши слова о письмах звучали многообещающе, хотя вы и не сказали мне больше того, что сообщили Венделю. Думаю, что мне не стоит вас винить в этом. Мне нравятся люди, играющие по правилам. Но возможно, вы мне поясните, насколько это личные письма.
— Вы хотите знать, есть ли там откровенные описания их любовных ласк, воспоминания о минутах, полных страстных стонов и вздохов. Нет, ничего подобного там нет. Их можно назвать так, как я их назвала сразу, — это любовные письма. Определение достаточно точное. Эти письма писал мужчина, который сильно влюблен.
До этого момента Смит не определил четко для себя, писал или не писал Тирни эти письма. Сейчас же у него появились сомнения. Возможно, Тирни и Полин состояли в интимных отношениях, но расчетливый и сухой, в высшей степени деловой человек, Вендель вряд ли был способен на пылкую любовь, еще менее вероятно, что он начал бы изливать свои чувства на бумаге. Но Смит не стал вслух говорить о своих сомнениях. Он ждал, что еще скажет Айкенберг. И у нее действительно было, что сказать.
— Мне кажется, будет справедливо сообщить вам, Мак, что кто-то дал информацию о письмах… — Она назвала его Мак, и от этого Смиту стало одновременно беспокойно и приятно.
— И кому же была передана информация? Прессе? — Смит весь напрягся в своем кресле.
— Боюсь, что так. — Она избегала его взгляда и смотрела в тарелку с недоеденным ленчем.
Смита охватил гнев.
— Они появятся в газетах завтра утром. — Теперь она подняла глаза и грустно покачала головой.
— Вы хотите сказать, что не можете передать эти письма Венделю Тирни, и в то же время их завтра напечатают в этих дурацких газетах.
— Не говорите так. — Она подняла руки, словно защищаясь. — Я к этому не причастна.
— А кто? В чьем ведении они находились?
— В отделе вещественных доказательств.
— Хороший отдел!
— Да, да, я согласна. Я потребовала провести расследование, чтобы установить источник утечки информации.
— Не поздно ли запирать конюшню, когда лошадь сбежала?
