чтобы они в своих постановках представили сценический вариант преступлений, совершенных в Вашингтоне в достаточно отдаленном прошлом. Название «Алый грех» было заимствовано у Шекспира, который так именовал преступление.
Это общество, чаще именуемое «Три С», было для Тирни своего рода капризом. Он питал интерес к криминальным историям, особенно преступлениям, принадлежавшим давнему прошлому. Свое пристрастие он объяснял так: «В наше время в столице совершается масса преступлений, большинство из них связано с наркотиками или с политикой или с тем и другим вместе. На этом фоне хочется обратиться к временам, когда нравы были менее жестокими. Тогда преступления совершались в основном на почве страсти и ревности».
Постепенно общество «Три С» выросло в одну из основных групп, приносящих доход благотворительному фонду. В газетах и на телевидении любили рассказывать о неординарных преступлениях, совершавшихся с неменьшей регулярностью, чем выход в эфир новостей. Тем не менее труппе «Три С» удавалось собирать значительные пожертвования, привлекая много зрителей на свои постановки, которые, несмотря на не всегда совершенную игру, отличались точным изложением исторических фактов.
Свободное от спектаклей время театральная труппа Общества проводила в обсуждении событий давно минувших дней и современных преступлений. Как правило, они располагались в парке у особняка Тирни на Потомак Палисадс.
Несмотря на стабильные финансовые вливания, Сеймур Флетчер, Маделон Сент-Сири и некоторые ведущие актеры театра не испытывали удовлетворенности от работы в обществе. Спектакли, которые ставились в «Три С», не соответствовали их видению театра, они предпочитали Мамета, Олби и Шепарда.
Но, кто платит, тот и заказывает музыку. А платил Тирни хорошо, к тому же не требуя полной приверженности своим взглядам. Поэтому, отыграв спектакль, где речь шла о давних преступлениях, перед обожающей подобные постановки публикой, они были вольны предложить зрителям пьесы, более соответствовавшие их вкусу.
— Монти, прошу вас! — крикнул со сцены Флетчер.
Профессор рывком поднял свое грузное тело с узкого для него стула и вразвалку направился по проходу к сцене. Он был одет в свою обычную «униформу»: желтовато-коричневые брюки, голубую рубашку, пестрый жилет и твидовый пиджак, его костюм дополнял галстук-бабочка, один из сотен других, составляющих целую коллекцию, — предмет гордости хозяина. Седые волосы и борода были коротко подстрижены. Джемисон носил очки в черепаховой оправе, с толстыми стеклами. Перед тем как заговорить, Монти по привычке откашлялся. Он делал небольшие остановки между предложениями, что напоминало работу насоса, который нужно было постоянно подкачивать.
