— От ее укуса и умереть можно. Надо убить ее, если вернется на корабль, — сказал один матрос, держа наготове весло.
Так я впервые узнала, что опасна и люди боятся моего укуса.
В этот момент на палубе появился мужчина средних лет, облаченный в белые одежды, и утихомирил матросов:
— Наоборот, может, она к удаче. Если вернется, оставьте ее в покое.
Поняв, что мне не о чем беспокоиться, я вернулась на корабль. Увидев это, мужчина рассмеялся.
— Как будто понимает человеческий язык! Если пообещаешь никого не жалить, то можешь оставаться. В доказательство, что поняла меня, опиши-ка круг в воздухе.
Я описала круг. Матросы дружно зааплодировали и стали переглядываться между собой, приговаривая: «Пчела понимает человеческий язык!»
Матрос, что хотел прихлопнуть меня веслом, показал на меня пальцем и произнес:
— Может, эта оса наш бог-хранитель в плавании?
Так я, ни от кого не таясь, поселилась у этой бочки. Утоляла жажду водой, которая проливалась из нее, и охотилась за мошкарой, живущей в трюме. Ведь осы не только собирают пыльцу с цветов, но и питаются насекомыми. Про себя я решила, что если не будет бури, то можно считать, что я хорошо устроилась.
Трудно сказать, как долго я пробыла на корабле. Две недели, а может, и больше. Я чувствовала, что в плавании я становлюсь слабее с каждым днем. Если так пойдет и дальше, то я могу умереть прежде, чем доберусь до острова, и мне снова придется вернуться в Ёми-но-куни. Только не это! Умереть на полпути — этого я боялась больше всего.
Погода испортилась, ветер несколько раз сдувал меня, когда я пыталась перебраться в трюм. Но каждый раз корабль заходил в какой-нибудь небольшой порт или бухточку и пережидал бурю. Если же поблизости не было ни порта, ни острова, то корабль становился игрушкой в руках бури на просторах морской равнины. Не могу сказать, что наше плавание было спокойным. Все это время я была сама не своя. Я переживала, что время, отведенное мне, истечет раньше, чем я доберусь до острова. И все же надо признать, что скорость судна с парусом не шла ни в какое сравнение с лодчонкой, на которой мы с Махито отправились в путешествие. При хорошем ветре наш парусник скользил по волнам так быстро, что казалось, мы летим. Наша же с Махито лодка могла лишь дрейфовать, отдаваясь воле морских течений.
Однажды наш корабль приблизился к густо заросшему лесом острову. Мы осторожно вошли в залив с извилистой береговой линией. Залив был чудесен: лес из каштанника подступал к самому берегу моря, от белоснежного песка резало глаза. Сердце у меня учащенно забилось.
