— Понятно. А почему она умерла вместе с госпожой Микура?
— Если солнцу не дано взойти вновь, то и ночь не наступит.
Получалось, что жизнь госпожи Наминоуэ должна была прерваться одновременно со смертью госпожи Микура. Поэтому-то она и молилась за долголетие госпожи Микура. А я, в свою очередь, буду молиться за долголетие Камику. Из разговора с матерью я не поняла, что мы с Камику — две противоположности. «Светлое начало» и «темное». Мне вспомнилось, как в тот день, когда Камику исполнилось шесть лет, госпожа Микура, поглядев на меня, сказала сестре, что я могу осквернить ее. Я была грязью, скверной. Не зная этого, мы с Махито прикасались к жертвоприношениям, предназначенным для Камику, и вступили в плотскую связь. И к тому же я носила под сердцем его ребенка. Меня охватил ужас, когда я осознала свою истинную судьбу. Я упала без чувств на землю.
Очнулась я, когда солнце уже зашло и кругом была кромешная тьма. При лунном свете отчетливо виднелись гробы внутри грота. В глубине, похоже, находилось еще множество гробов. Раньше мне никогда не приходилось видеть мертвых, и от ужаса я рухнула на сырую землю, вцепившись руками в траву. Мне казалось, что я схожу с ума. Мне пришла в голову мысль, что как бы было хорошо, если бы я прямо сейчас могла умереть, и я решила броситься в море. Но для этого мне надо было выйти из Амиидо и к тому же забраться на утес самостоятельно — что мне было не под силу. При лунном свете я стала искать выход. На ощупь я пробралась по туннелю и на выходе из Амиидо увидела, что дороги дальше нет — путь был прегражден оградой. Меня заперли на кладбище. В темноте я увидела отца и старшего брата. Обрадовавшись, я подбежала к ограде.
— Отец! Братец! Помогите! Уберите ограду!
— Ограда только на первые двадцать девять дней. Потом ее уберут. Это чтобы духи не могли покинуть Амиидо и блуждать за его пределами, — пробормотал старший брат.
Наши с Камику старшие братья были рождены от другого отца, и мы никогда не были с ними близки, но сейчас мне послышалась доброта в его голосе.
— Братец! Я и двадцати девяти дней здесь не протяну. Мне страшно!
Не зная, что сказать, брат опустил голову. Я стала тянуть руки через ограду, пытаясь ухватиться за отца, но он отдернул руку:
— Намима, поверь, нам тебя жаль, но ничего не поделаешь. Ты же знаешь, никто не может нарушать законы острова. Камику должна жить самостоятельно и проводить все свое время в молитвах, ты — жить с усопшими, мы — ловить рыбу, а кто-то — терпеть голод и нужду. Тем же, кто не живет по законам острова, как, например, род Морской черепахи, ничего другого не остается, как умереть всеми забытыми.
