- Мне завтра рано вставать. Если вы не возражаете… - выдавила она.
- Не желаете ли десерт? - осведомился Николас с безупречной любезностью айсберга.
Кина храбро подняла на него глаза, хотя подбородок ее дрожал от обиды.
- Разве только затем, чтобы вылить его вам на голову! - заявила она, справившись с приступом слез.
- Какое-то мгновение в душе Николаса гнев боролся со смехом, но первый взял верх.
- Тогда пойдемте, - коротко бросил он.
Кина вышла из ресторана первой. Николас оплатил чек и быстро догнал ее, невольно залюбовавшись ее стройными ногами и царственно поднятой, как у принцессы, головой.
- Не напрягайте так шею, иначе заработаете невралгию, - проворчал он.
- Сами не выпячивайте челюсть, а то заклинит, и будете так ходить всю жизнь, - парировала Кина. - Если вы не перестанете дуться, я поеду домой на такси, - добавила она. - У меня сегодня был препаршивый день, и вечер получается не лучше.
з, а
- Бросьте, - проворчал Николас, кивая Джимсону. Он распахнул перед Киной дверцу автомобиля, а Джимсон стал заводить мотор.
- Не я начала, - возразила Кина, усаживаясь и стараясь не коснуться при этом Николаса.
Когда он сел рядом и захлопнул дверцу, Кина отодвинулась от него как можно дальше, почти забившись в угол салона.
- Прекратите злиться, Бога ради! - бросил Николас, смерив ее угрюмым взглядом.
Кина выдержала этот взгляд с некоторым вызовом. Это была первая более или менее серьезная размолвка между ними.
- Я буду злиться столько, сколько захочу, черт побери! - воскликнула она из своего угла. - Если вам нужен спарринг-партнер, почему бы не разыскать Марию? Я-то вовсе не пыталась заманить вас в постель, а потом висеть на вашей шее мертвым грузом.
- Если бы вы даже заманили меня в свою постель, то все равно не знали бы, что со мной делать, - огрызнулся Николас.
Кина хотела было съехидничать в ответ, но внезапно поняла, насколько она сегодня устала. День был действительно совершенно ужасен, и чем дальше -тем хуже. Дошло до того, что она поссорилась со своим единственным другом, и Кине уже буквально хотелось вопить от отчаяния. Они ехали молча. Наконец Джимсон затормозил на обочине перед ее домом и застыл, глядя, как всегда, прямо перед собой. Кина потянулась к ручке. Но ее руку накрыла большая теплая ладонь.
- Нет, так не годится, - с видимым усилием проговорил Николас. - Я не могу уехать в Европу, вдрызг с вами разругавшись.
- Почему? - поинтересовалась Кина, упрямо не поднимая глаз. - На моей памяти вы бросали людей на произвол судьбы и в куда менее безобидных ситуациях… и при этом смеялись.
