— Во-первых, я не сука. А если и сука, то ты мне больше не хозяин!
Мне хочется ударить его. По голове. Мать навела столько справок о нем. Свободный диплом у него из-за травмы, полученной во время военной подготовки. Мать уверена, что это травма головы — он кажется ей ненормальным. Вот по его травмированной голове и ударить. Как смел он уйти?! Как смеет он возвращаться?!
Мой возлюбленный нахал вдавливает меня в стену всем своим атлетическим телосложением. И целует, целует меня. Говорит мне что-то в ухо. И в него же целует.
Мать сказала, что он запугал меня. Что я под его гипнозом и боюсь теперь с ним расстаться. Пусть! Пусть тогда гипноз не проходит!.. Я плачу, но мы идем уже рядом. Он несет мою сумку, а я держусь обеими руками за его бицепс.
И скорей, скорей в постель. Шампанское — на потом! Потому что, когда он будет во мне, это как бы до конца докажет, что мы да-таки, вместе! Неважно, что не получается у нас ничего. Будем трогать друг друга, ласкать. У нас столько времени…
— Ну что, школьница, где же твоя форма?
Довольно оригинальная идея — передник школьный на голое тело. Я достаю его из сумки-портфеля. Было бы здорово повязать и галстук пионерский! Но я уже не пионерка. Вместо красного галстука я крашу губы красной помадой.
— Вот. Это вся ты — голая школьница!
Пух! Шампанское. Александр сажает меня себе на колени, поглаживает левую грудь, выскользнувшую из-под лямки передника.
— Ну, ослик. Как жила без меня, с кем еблась? Говори, как на духу.
— Ни с кем я не ебалась! Я страдала. А ты — негодяй! Отправил в школу и бросил.
Сашкин член, чувствуя мою попу, смешно подпрыгивает.
— Я укурилась на днях. Во сне я, кажется, что-то делала. Но ваш член, Александр Иваныч, незаменим. Так же, как и ваши руки.
Этими руками он кладет меня на спину и трогает, трогает.
— Я скучал по твоим ноготочкам обкусанным. По этому среднему пальчику, всегда в чернилах…
Нам приходится идти на улицу. К телефону-автомату. Звонить моей матери.
_ Слушай, мамуля, ты только не переживай. Я не приду. Но в школу я пойду завтра. Обязательно.
У матери незнакомый голос по телефону. Может, это от шока. Она-то думала, что все! закончено…
— Опять потянулся его шлейф… Как ты можешь, как тебе не стыдно!
— Мне не стыдно — я его люблю!
Последние слова я говорю больше ему, чем матери. Он прижался лицом к стеклу кабинки. Корчит рожицы. А мама повесила трубку.
Какой он хозяйственный! Все умеет. Несмотря на то, что с матерью живет. И такой чистюля! Тысячу раз руки вымоет. Он их даже перед писаньем моет — «что же, я свой член грязными руками трогать буду?!» Оказывается, чтобы картошка быстрее сварилась, ее надо класть в кипящую уже воду. Я люблю кусать помидоры, а не разрезанными на дольки есть. Это напоминает пляж Дачи Ковалевского и двухдневную дорогу в поезде.
