Она боролась с собой, не желая признаваться, какие чувства он в ней вызывал — еще с того его вызывающе откровенного поцелуя в библиотеке. Именно тогда она впервые почувствовала, что ее тело ей изменяет, отзываясь жарким теплом на каждое его прикосновение.
У Элис были все основания не доверять Кейрону и даже относиться к нему с неприязнью, но она… она не могла с собой ничего поделать. Элис в отчаянии замотала головой как будто от боли.
О чем она думает? Она же помолвлена с Хэдли — она обещала ему стать его женой и хранить ему верность? Дело ведь не в хамских манерах Кейрона — дело в том, что это не ее мужчина! Она пыталась отогнать от себя грешные мысли, но так не хотелось с ними расставаться!
Она никогда не испытывала такого сладкого возбуждения, когда к ней приближался Хэдли. Может быть, это просто потому, что запретный плод сладок? И вообще, все это у нее на почве ее бед и потрясений. Ну ладно, это как‑то объясняет ее поведение, но как понять Кейрона? Что ему надо от нее? Этот его поцелуй на прошлой неделе — ясно, он просто решил поразвлечься. Но пригласить гувернантку на танец при всех — он, пожалуй, рисковал здесь не меньше, чем она!
Логическая цепочка привела Элис к неприятному выводу: по‑видимому, его в ней привлекало именно ее низкое положение на социальной лестнице. Она вспомнила Брайархерст: как она тогда опасалась, что за ней будут ухаживать лишь ради ее богатства! Может быть, и Кейрону она нравится лишь потому, что она — вне круга тех, кто мечтает о том, чтобы приумножить свое достояние путем выгодного брака, поскольку у нее приумножать‑то нечего. Но если предмет его страсти — бедная гувернантка, то что будет, если он узнает правду?
И опять Элис вернулась к своему решению: раз и навсегда выбросить Кейрона из своих мыслей. Хватит! Ее будущее связано с Хэдли. Да, он такой предсказуемый, обыденный, его образ просто меркнет в сравнении с образом Кейрона! Но все равно, по законам права и совести, она принадлежит Хэдли и никому иному.
Во всяком случае, с этим Кейроном Чатэмом можно объясниться попозже. Пока она беглянка, она связана с Хэдли. Ни о чем другом она не должна и думать — по крайней мере до тех пор, пока она не вернет себе Брайархерст. Но надо как‑то это ускорить.
21 марта 1792 г.
Дорогой Хэдли! Эта моя роль гувернантки становится все более трудной. Честно говоря, я не уверена, как долго еще я смогу ее играть или долго мне дадут такую возможность. Я просто умираю от желания узнать что‑нибудь новое о том, как продвигаются твои розыски. Иначе я бы не стала рисковать и писать тебе. Очень хочется домой. Пожалуйста, поспеши. С Богом.
