Она еще хотела добавить, что Ева Ковальская — психованная дура, но вовремя прикусила язык. Когда обыкновенная девушка наезжает на неземную красавицу, это всегда расценивается как зависть.
— Насть, ты, наверное, все не так поняла, — примирительным тоном сказал Шелестов. — Наверное, Ева импульсивно с тобой поговорила, резко дернулась, уходя, и просто случайно тебя поцарапала. Я знал одну девушку, у которой были такие крепкие ногти, что она протыкала ими кожаные сиденья в машине и даже не замечала этого.
Настя задумчиво посмотрела вдаль, на автомобили, которые бежали по бульвару вниз, теснясь на светофоре и сверкая лакированными крышами. Нет, Шелестов ей не верит. Но все-таки он не муж Евы Ковальской! Уж муж-то наверняка должен знать, какова она на самом деле. Ведь абсолютно ничего невозможно скрыть от человека, с которым живешь в одной квартире. Постепенно, шаг за шагом твой партнер раскрывается, и ты начинаешь понимать его, как самого себя. Вероятно, следует все же поговорить с Колесниковым. Может быть, мягко… Или вообще не стоит с ним связываться? Вдруг его взбесит сама тема разговора?
«Мне следует залечить царапины на руке и забыть о происшествии раз и навсегда», — решила для себя Настя. На Шелестова она не обиделась.
На мужчин вообще нельзя обижаться, если дело касается писаных красавиц. Писаная красавица для мужчины все равно что «Мона Лиза» — безусловный шедевр, дорого стоит и принадлежит не ему. Наверняка друзья завидуют Колесникову черной завистью.
— Вероятно, ты прав, — вслух сказала Настя, примирительно улыбнувшись. — Вероятно, Ева просто вспылила. С кем не бывает?
— Конечно, — на лице Шелестова отразилось облегчение. — Не бери в голову. Я понимаю, ты обиделась, но ведь ты добрая.
— Я добрая? — удивилась Настя. — С чего ты взял?
— Ты очень добрая, — стоял на своем Шелестов. — Это любому дураку ясно сразу.
Он наклонился и чмокнул ее куда-то за ухо. Насте стало щекотно и жарко, и она неожиданно подумала, что, несмотря на явные ухаживания со стороны Шелестова, они с ним до сих пор ни разу толком не целовались. То есть по-настоящему. Таким поцелуем, который мог бы стать прелюдией к чему-то более серьезному. Интересно, почему? Был бы Шелестов юнец зеленый, можно было бы подумать, что он смущается. Но он человек разведенный, опытный… Да еще такой симпатичный! У него наверняка до женитьбы была целая куча девушек. И еще целая куча после развода! «Интересно, в чем же тут дело? — озадачилась Настя. — А что, если… Что, если он уже обратил внимание на Катьку? И ему уже просто не хочется со мной целоваться?»
