Крун занес кулак, чтобы ударить сына — но сдержался.
— Мальчишка, — опять промолвил он. — Ничего я больше в жизни не хочу, кроме одного: увидеть, как ты поумнеешь! А покуда я герцог, будет по-моему!
"Покуда ты герцог, — подумалось Варгу, — да и то навряд ли!".
Пробило час ночи.
— Ну довольно разговоров, — сурово заявил герцог. — Ты будешь делать то, что я тебе велю. Довольно своевольничать! Считаешь себя мужем — умей владеть собой! А то глядеть противно: все чувства на лице написаны, точно у молодки на выданьи! Здесь ты больше ничего не докажешь, так что, коли жить охота, — заткнись, смирись и слушай тех, кто тебя сильнее!
Молодой принц покраснел невольно. "Отец прав. Нужно держать себя в руках. Тут, в логове амореев, неподходящее место затевать драку. Пусть враг думает, что смирил меня".
— Ступай в дом, — велел Крун, — и ложись спать. Завтра в десять приедет кесаревич Эмилий Даласин, внук августа. Он покажет нам город. Чтобы ты знал, дурак: это большая честь, когда один из Фортунатов самолично общается с нами, с варварами! Так что гляди у меня! Выкинешь что-нибудь — сам выпорю, не посмотрю на твой рост!
— Не беспокойся, отец, — с усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего, ответил Варг. — Императорскому Высочеству не придется на меня обижаться!
Принц с подчеркнутой вежливостью, как бы вытекающей из его последних слов, поклонился отцу — и зашагал по направлению к павильону.
А отец проводил его страдальческим взглядом, тщетно стараясь сдержать слезы, — и, когда фигура сына исчезла за деревьями, он разрыдался.
Воздев голову к вершине Пирамиды, герцог Крун мысленно обратился к Двенадцатиликому Богу, Фортунату-Основателю:
"О, если ты на самом деле столь велик, мудр и справедлив, как о тебе толкуют, помоги мне исправить то, что я сам сотворил, в безумной своей гордыне: верни мне моего сына!".
Глава третья,
в которой читатель получает возможность поразмыслить, что случается, когда непорочная душа оказывается в объятиях искусного обольщения
148-й Год Химеры (1785), 14 октября, Темисия и ее окрестности
Как и обещал герцог, в момент, когда башенные часы Пантеона пробили десять, к павильону на берегу Квиринальского озера подкатила большая золоченая карета, запряженная тройкой белых гераклейских скакунов. На дверцах кареты красовалась выложенная платиной и серебром геральдическая буква "Ф" с двойной короной, символизировавшей кесарское достоинство. Рядом сиял грозный герб Дома Фортунатов, являвшийся одновременно и государственным гербом всей аморийской державы, — распростерший крылья гигантский орел, сидящий на земном шаре и укрывающий его этими крыльями.
