— Наконец, — возгласил Тит Юстин, — вы, ваша светлость, получаете от Божественного императора вот этот жезл из слоновой кости с вырезанным на нем вашим именем; чистейший белый цвет этого жезла, цвет всемогущего Творца-Пантократора, символизирует правосудие и справедливость верховной власти Божественного императора во вверенной вашему служению провинции.
С этими словами первый министр взял жезл из слоновой кости с третьего подноса и протянул его нарбоннскому герцогу. И Крун принял жезл в свою длань. Далее они — новый вассал-федерат Империи в изящных багряных сапогах поверх традиционных галльских широких штанов, роскошной пурпурной тоге поверх коричневого упелянда, с миниатюрным жезлом из слоновой кости в сильных мозолистых пальцах, и первый министр Империи в переливающемся, подобно перламутру, белом калазирисе с белым клафтом, с бриллиантовой двенадцатилучевой звездой на шее, символом консульского достоинства, — вместе, но по-разному, поклонились хрустальному трону.
Голова в маске Дракона царственно кивнула им, показывая, что бог доволен.
— Да здравствует и да живет вечно Виктор Пятый Фортунат, Богами Избранный Август Аморийцев, — разнесся по чертогу подзабытый уже неживой голос, и эхом ему все присутствующие, преклонив голову, повторили эти слова сокращенного императорского титула.
— Да здравствует и да живет вечно…
— Будь ты проклят… — прошептал молодой Варг, не сводя глаз с незнакомого ему человека в багряных сапогах, пурпурной тоге и с жезлом из слоновой кости.
Когда головы присутствующих возвратились в исходное положение, стало ясно, что ни Божественного императора, ни хрустального трона больше нет в Зале, а там, где они только что пребывали, клубится густой лазоревый туман.
Сенатор Корнелий Марцеллин снова оказался подле княгини Софии Юстины и шепнул ей на ухо, на этот раз не по-латыни, а на патрисианском сиа, языке нобилей, изобретенном семнадцать с лишним столетий тому назад дочерью Фортуната Гермионой:
— Вы это видели, дражайшая племянница?
— Видела — что?
Князь Корнелий едва заметно стрельнул глазами в сторону Варга. София проследила его взгляд и заметила:
— Вы могли бы выразиться яснее, дорогой дядя.
— Куда уж яснее, Софи, — с печалью в голосе отозвался сенатор. — Я хочу сказать, вслед за Горацием Флакком: "Quem tu, Romane, caveto![7]".
Она ничего не ответила ему; то, о чем он ее предупреждал, София Юстина видела и понимала сама. Внимательный взгляд огромных черных глаз покинул молодого Варга и переместился на его старшую сестру, принцессу Кримхильду.
