— Что произошло с тобой, юноша? Почему ты требуешь нашего правосудия и справедливости? Кто ты и кто этот юноша на носилках?
— Да будет Вам известно, Государь, — ответил Ивон, все еще преисполненный гордости, — что я Ивон из Бордо, сын герцога Севина, и прибыл к Вам по Вашему приказу. А на носилках лежит мой брат Жерар, потому что по дороге сюда он, безоружный и беззащитный, был бесчестно атакован вооруженным рыцарем!
Рады ли Вы, что нас заманили в западню и пытались убить? Если это и впрямь дело Ваших рук, то смотрите и торжествуйте, Ваше Величество!
Ивон резко замолчал и отбросил в сторону плащ, которым был накрыт Жерар. Все увидели повязку на груди юноши, которая стала уже рубиновой и отяжелела от текущей крови.
Потом Ивон достал из ножен свой меч и высоко поднял его перед всеми присутствующими. Огни факелов и светильников отразились на сверкающем лезвии, покрытом коегде бурыми засохшими пятнами крови принца Шарлота.
— Взгляните также сюда, Ваше Величество! Эти пятна — кровь коварного убийцы, который и сам теперь нашел смерть от моей руки! Так мы в Бордо отдаем наши долги.
Карл Великий смотрел то на Жерара, то на Ивона, терпеливо его слушая, и сердце короля вдруг учащенно забилось от вида этих двоих прекрасных юношей, которых постигло несчастье. Не было больше в мудром короле раздражения и недовольства против Ивона — только тяжелый гнев на того, кто причинил им горе. Ответ короля прозвучал клятвой:
— Горячо ты говорил, рыцарь Ивон! Но мои слова тоже будут полны справедливого гнева. Знай, рыцарь — подлый убийца так же отвратителен мне, как и тебе, а тот, кто устроил засаду, будет выслежен — если он не тот же самый человек, который напал на твоего брата и был достойно наказан за это! Слушайте же меня все! Эти юноши приехали сюда по моему приказу, и горе, коснувшееся их — также и мое горе. Отныне я считаю их своими сыновьями и повелеваю относиться к ним соответственно.
Приведите сюда опытного лекаря — пусть он осмотрит рану Жерара и окружит юношу заботой.
Повеление короля было тотчас же исполнено, и лекарь сказал, что рана Жерара излечима.
Но для принца Шарлота уже не было исцеления в этом мире, а граф Амари думал только о том, как использовать эту смерть для своих целей.
V. Что сделал граф Амари своей ложью
На закате того же самого дня в столицу короля Карла Великого вступил граф Амари, ведущий в поводу жеребца принца Шарлота, на котором покоилось тело его хозяина. Как только граф въехал в ворота, он издал громкий протяжный вопль скорби, и все, кто ехал следом, принялись вторить графу горестными причитаниями. Услышав эти печальные жалобы, горожане сбежались отовсюду, и со всех сторон послышались восклицания и выкрики.
