Так и сделали, получилось нормально. Мыша пошла как кусок мяса. Все съел. Через некоторое время поднес я Рябку живую мышу, он тоже съел. Тогда я открыл все сараи, чтоб он ловил сам себе мышей. Да и я, когда поймаю, подкидывал ему. За неделю наш Рябко поправился. Теперь уже очередь и до него дошла. Повесил веревку через перекладину, взял нож и тарелку для крови.
— Только не неси кровь в дом, детей испугаешь, да и я не могу видеть это, — попросила Катя.
Рябко бегает, трется у ног, смерть, видно, почуял.
Накинул я ему веревку на шею, завязал. Собака привычная была к ошейнику, не вырывалась. За веревку потянул и повис наш Рябко. Здесь я схватил нож, перерезал горло, а кровь в тарелку спустил и выпил. Снял шкуру с собаки и бросил в угол, а тушку в дом понес, чувство такое было, как будто я петуха зарезал.
— Давай разделим это мясо, чтоб на месяц хватило, — говорит Катя.
Начали делить, да куда там, тут и на полмесяца не хватает. Посмотрел я на своих детей Люсю и Гришу. Лица припухшие, под глазами мешки висят, по комнате еле ходят, да и у Катюши в глазах уже жизни нету.
— Нечего делить, сначала приготовим бульон и попьем. Потом еще добавим. Если сейчас не поддержать детей, то потом будет поздно.
После этого мяса мы ожили, но и оно очень скоро кончилось, что делать? Вспомнил про шкуру. Побежал в сарай, может, из нее что-нибудь можно приготовить.
Смотрю, а шкуры и след простыл, крысы все поели. От досады я чуть не заплакал. Был такой злой на себя, почему не догадался забрать с собой в дом? Такая досада взяла меня, что я скажу Кате, ведь она меня за шкурой послала. Надумал крыс ловить, но ведь от крыс и кошки дохнут, как же ими детей кормить, ведь они только чуть-чуть окрепли. Думал, с ума сойду, зачем так жить? Я жил ради детей, жены, а теперь сам их и погубил. Перед глазами умирающие дети и Катя пухлая стоят. Немного успокоился. Ну, а если бы я шкуру принес, еще неделю пережили, а потом? Какая разница, все равно умирать, сегодня или через неделю. Катюша говорила, что в погребе пусто, а если я проверю. Полез в погреб, кругом пусто, стал бочки двигать с места на место и заглядывать по углам. И вдруг вижу в углу картошка. Я от радости даже набрать забыл, побежал в дом.
— Катюша, у нас в погребе картошка еще есть! Набрал я с полведра и несу домой, много не мог унести.
— Там еще много!
Много — это одно ведро, а было только начало февраля. Натопили печь, сварили суп, поели и так хорошо стало. Перенес я весь картофель в дом. На чердаке нашел семенную кукурузу в кочанах, Тут мы совсем ожили.
