Нет | страница 40

— Пришел. Прекрасно. Садись и рассказывай, Виктор Михайлович, что там у вас с Александровым произошло?

«Ясно — разговор полуофициальный», — подумал Хабаров и тоже спросил:

— А что, собственно, рассказывать — про существо или про сопутствующие эмоции: он сказал, я сказал, он сказал?..

— Прежде всего давай существо.

— Ясно. Так вот: в заключении по Александровским универсальным авиагоризонтам я написал с полной определенностью: прибор — дерьмо. Разумеется, термин был менее решительный, но суть именно такая. Компоновка удачная, точность достаточно высокая и надежность тоже на уровне. Но я считал и считаю: в конструкции допущена принципиальная нелепость. На шкале, расположенной перед летчиком, помещен силуэт неподвижного самолетика, вокруг которого движется небесная сфера. Теоретически все как будто правильно: или вагон перемещается вдоль телеграфных столбов, или мимо окна вагона бегут те же самые столбики — один черт. Про бегущие столбики даже в художественной литературе пишут. Но я возражаю против столь свободного использования принципа обратимости движения в авиагоризонте. Сначала возражал письменно, в заключении, вчера возражал устно. Все.

— Все? Ну нет, по-моему, это еще только начало. Как ты возражал, Виктор Михайлович? — спросил Кравцов, не глядя в лицо Хабарову.

— Резко.

— А точнее?

— Я сказал примерно так: меня удивляет, что светлые ученые головы выдвинули такую темную идею. Летать с этим прибором можно, только насилуя психику, подавляя установившиеся привычки, постоянно действуя против самого себя.

— И тут тебя, перебил Александров?

— Перебил. Но здесь существо кончается, и начинаются голые эмоции. Про эмоции тоже рассказывать? Пожалуйста. Видимо, обидевшись за «темную идею», Александров вдруг заорал, что ему сто раз наплевать на так называемую психику и на все прочие нежности летного состава. Он вполне резонно заметил, что раз зайца можно научить обращаться с барабаном, то уж летчику сам бог велел приспосабливаться и к более тонким инструментам. Тогда я попросил профессора не орать — это же неинтеллигентно, не правда ли? — а сам попробовал пояснить собранию, в чем разница между дрессированным зайцем и летчиком средней квалификации. Но, к сожалению, не успел. Александров вмешался и почему-то стал напоминать мне, что он состоит в высоком звании генерал-полковника инженерной службы и так далее в таком роде. Я этого не оспаривал, но честно попытался ему внушить, что в данном случае ни его звание, ни его должность к делу отношения не имеют. Он снова не согласился с моими доводами и потребовал, чтобы мы — Болдин и я — незамедлительно покинули зал заседаний…