— Верно: они начнут двигаться. А если в опилках будут примеси, ослабляющие магнитность железа?
— Опилки поползут медленней.
— Так вот: звезды, планеты, туманности, отдельные участки пространства — это, если хотите, «магниты» колоссальной мощности и спектра. Это свойство пространства вам незнакомо, но вы его откроете.
— Когда?
— О, пустяки. Через сотню-другую лет. Но способ моего передвижения будет сложнее освоить. Я меняю свой знак — в очень широких пределах. Мне остается лишь поднять парус (это я привлекаю образ), и мощные ветры флюктуационных сил помчат меня туда, куда мне заблагорассудится. И сколь угодно быстро. В деталях устройство моего механизма я объяснять не буду — вы не поймете, у вас нет даже близких абстракций. Не обижайтесь. Пещерный человек тоже не уяснил бы, как работает ракетный двигатель. А между мной и вами лежит промежуток времени, в сотни раз больший, чем тот, который отделяет вас от вашего предка.
— Но в пустоте человека ждет… смерть!
— Вас — да. Меня — нет. Чего мне бояться?
— А холод, радиация, отсутствие воздуха, еды?
— Что такое космический холод? Состояние среды, губительное для живой ткани. Почему? У тела не хватает тепла. Энергетический источник жизни — биохимические реакции. А они маломощны. Мы сознательно перестроили свой организм. В нем текут не только биохимические, но и ядерные реакции. Энергии, ими выделяемой, хватает и на обогрев и на движение. По той же причине нам не страшна радиация. Вы смотрите на счетчик Гейгера? Не опасайтесь, сейчас я торможу выделение продуктов ядерных превращений своего организма. Воздух, пища? Это совсем несложно. Ваше тело тоже в своей основе состоит из элементарных частиц и полей. А их в космосе много. Остальное ясно. Надо уловить их, синтезировать в более сложные образования — вот и все. Что я и делаю. У Вавилова кружилась голова, и это было незнакомым для него ощущением. «Бред, бред, бред! — твердили опыт, знания, здравый смысл. Твердили громко, непреклонно, ибо за ними стояло самодовольное чувство гордости того, кто за двадцать лет напряженной учебы приблизился к вершинам человеческого познания и не очень-то желал новых, тем более крутых подъемов. — Хотя почему бред? — спорил разум. — Почему, собственно, земная цивилизация во вселенной — бесконечной вселенной! — должна быть самой первой? Мы же не попы, чтобы верить в богочеловека… И почему бы жителям иных миров уже не постигнуть то, о чем мы и мечтать не смеем, даже подумать не можем? Отчего бы им не конструировать свое тело с той же легкостью, с какой мы конструируем свои машины?»
