— Противник грузился на суда, готовясь к отходу. — Лейтенант вторично кивнул на останки пирса и кораблей. — Отлавливать по городу никого не пришлось, они уже там все собрались. Вертолетчики их разом и накрыли. Пленный один. Остальные убиты. В городе убиты человек тридцать и уничтожена Шилка. Точнее сейчас сказать не могу. У нас потерь нет.
— А что они в городе натворить успели?
Лейтенант сбился с официального тона и заговорил нормальными, человеческими словами.
— Они банк ограбили и по торговому центру прошлись. По дороге стреляли. В городе есть несколько убитых. И охранник банковский. Заложников взять вроде бы пытались, но те сбежали. Хотя там до сих пор не все понятно. Местные говорят, большая стрельба была, но толком пока никто ничего не знает. Турки с добычей только на корабль поспели, охранение тоже на корабли стягивалось. Ну «крокодилы» их НУРСами и … в фарш…
— А пленный где?
— Бобков с собой увез.
Матвей молча кивнул. Что произошло с заложниками, он уже знал. Идея была его. Теперь он мог посмотреть в живую на ее результаты. Пару десятков трупов. Гражданских. Своих. Ощущал он себя просто омерзительно. Внутри было пусто и тоскливо. Матвей оглянулся вокруг, задерживаясь взглядом на людях, толпившихся вокруг убитых. Родня, соседи, медики. Женщина средних лет, всего в паре метров от них, рыдала у парапета, обратив в сторону моря искаженное мукой лицо.
«Легко решать, сидя в кресле у камина. Кому жить, кому умирать… Смотреть на результат своего выбора гораздо хуже. Гаже. Легче сдохнуть самому!»
Матвея мутило от крови, чужого горя и презрения к себе. Потерянными глазами он посмотрел на лейтенанта несколько долгих секунд.
«Но ведь ничего не решать, было еще хуже! Гораздо!»
Прямо на глазах оторопевшего лейтенанта, на лицо Матвея словно опустилась маска. Его глаза, еще секунду назад смотревшие на него с выражением потерявшейся собаки, теперь смотрели внимательно, не выражая никаких эмоций.
— Я могу объяснить вам, лейтенант, почему заложников не было. Заложники были. Но им, попавшим в плен скинули на голову, фактически всунули в руки оружие, капитан. По моему приказу. И они сами дрались за свою свободу. Прямо здесь, на этом месте, где стоим мы с вами. Те, кто вырвал себе жизнь, сейчас в городе. На свободе. Остальные лежат здесь. Я выдал оружие каждому, желающему себя защищать. Я прислал защиту — вас.
Но, ни я, ни вы, не можем стоять с автоматом возле каждого, нуждающегося в ней. Кое-что необходимо делать самостоятельно. Продержаться до вашего прихода, например. Или дать отойти и спрятаться своей семье. Это, таким жестоким способом, я дал понять всем.
