До Героя Советского Союза войны немного не хватило, как шутят в таких случаях.
Но у меня еще не самый обидный вариант. А вот у нашего Уромова до чего досадный случай вышел. Владимир Васильевич Уромов был симпатичным, крепким мужиком, все женщины на него оглядывались. Он, правда, тоже на них хорошо смотрел. И как-то уже в конце войны, когда мы стояли в Бяла Подляске, его отправили в летный профилакторий на десять дней, чтобы отдохнул за успешные вылеты. Он же как раз в тот период на Героя Советского Союза был представлен. Однако Владимир Васильевич, пока был в профилактории, такое учудил. Там жена командира корпуса была заведующей, и он за ней прихлестнул. Генералу, естественно, доложили, и как-то получилось, что вскоре ему принесли на подпись документы, где нашему Уромову присваивают Героя. Генерал выругался и наградную сразу порвал. Так мы потом Уромову все говорили: «Владимир Васильевич, и чего ты не мог официантку какую-нибудь зацепить? Эх, понадобилась тебе генеральская жена…»
Вот как бывало. Наш комэск по всем правилам награду заслуживал. А мне-то чего обижаться, ведь на самом деле до Звезды Героя вылетов не хватало. Зато три ордена боевого Красного Знамени мало у кого есть. А у нас в полку этот орден считался самым ценным, самым главным. Даже орден Ленина, высший в то время, котировался ниже. Почему? Это очень хорошо объяснил Вася Хорьков, штурман Володи Иконникова, отлетавший с ним всю войну. Когда Володе писали представление на Героя Советского Союза, то Васе, как штурману, написали наградную на орден Ленина. Он умолял: «Напишите на Красное Знамя!» Мы сразу не поняли ничего, спросили: «Вась, как так? Почему?»
Он объяснил: «А потому, что у меня в деревне доярка имеет орден Ленина за высокие надои. Свинарка имеет орден Ленина за то, что вскормила сколько-то сотен поросят. Пастух, который все стадо водил по таким местам, что оно дает высший в районе удой молока, тоже получил орден Ленина. И я приеду с войны, как свинарка и доярка, с орденом Ленина… — чуть не заплакал. — Дайте мне орден боевого Красного Знамени! Тут уже в названии видно, что я на войне его заслужил…»
Надо сказать, что Вася Хорьков был у нас вообще очень интересным человеком. Там же в Белоруссии мы бомбили очень большой железнодорожный узел Минска. Он очень хорошо охранялся, у фашистов рядом было два аэродрома, и, когда мы туда пришли, конечно, огонь по нам открыли нещадный. Впрочем, сам узел тоже хорошо горел. Перед нами несколько экипажей отбомбилось, и нам не требовалось даже подсветки. Сложность представлял только выбор целей. Мой штурман даже воскликнул: «Командир, посмотри, что делается, везде эшелоны и поезда, не знаешь, что бомбить». Я спросил: «Аркаша, где все бомбят?» Он указал мне примерное направление. Тогда я предложил ему взять чуть левее или правее. Мы так и сделали.
