В Лётцене 19 января состоялись выборы в Национальное собрание. Я очень серьезно отнесся к выборам, в которых тогда могли участвовать и военные, и долго размышлял, за какую партию голосовать. Социал-демократов и членов Немецкой национальной партии я сразу же отверг. Первые были слишком далеки мне, вторые являлись наследниками бывших прусских консерваторов, а от отца мне передалось отрицательное отношение к ним. Кроме того, во время войны они выступали против введения всеобщего и равного избирательного права. Я отказался от своего первоначального намерения голосовать за партию Центра, ибо неоднократно слышал, что голосовать в Восточной Пруссии за Центр — это все равно что голосовать за Польшу. Поэтому я решил голосовать за демократов, тем более что кёнигсбергская «Хартунгше цейтунг» нравилась мне больше других газет. И вдруг эта газета перед самыми выборами помещает большую статью какого-то пацифиста! Так в конце концов я отдал свой голос Немецкой народной партии — бывшим национал-либералам.
В феврале 1919 года штаб в Лётцене был распущен. Офицеры, не желавшие отправиться по домам, в том числе и я, были переведены в штаб командования Пограничной стражи «Север».
Новое командование было сформировано в небольшом восточнопрусском городке Бартенштейне. Командующим был генерал от инфантерии фон Кваст, начальником штаба — генерал-майор фон Сект. Командование подчинялось бывшему Верховному командованию во главе с Гинденбургом и Тренером, которое называлось теперь «Штаб в Кольберге», где и было его местопребывание. В штабе я встретился с двумя моими товарищами по службе в немецком саперном отряде в Турции. Это были командир батальона майор Циппер, которого я высоко ценил, и мой приятель капитан Хильдеман. По нашей военно-инженерной специальности работы было немного. Фронт хотя и существовал, но это была «неорганизованная война» — большей частью самовольные боевые действия локального значения.
Как я узнал, наша задача заключалась в охране временной западнопрусской границы, возникшей в результате польского восстания в ноябре-декабре в Познаньской провинции, а также южной, восточной и северной границ Восточной Пруссии — на бывшей русской территории, в Западной Литве и Курляндии.
Однако нам приходилось выполнять и другие задачи. В начале марта в штаб Пограничной стражи «Север» в Бартенштейне пришло приказание выделить молодых офицеров для операции против остатков революционной народной морской дивизии в Кёнигсберге. Операцией руководил командующий войсками в Кёнигсберге, действовавший в тесном сотрудничестве с обер-президентом Восточной Пруссии социал-демократом Августом Виннигом. По моей просьбе меня послали в один из фортов крепости в северо-западной части города, которым командовал полковник фон Лукк, как мне впоследствии стало известно — друг балтийского генерала графа фон дер Гольца. Там я нашел боевую группу численностью двести человек, причем офицеры составляли треть группы. 3 марта на рассвете началось концентрированное наступление на город. Мы двигались беспрепятственно через большое дачное предместье Марауненгоф и кварталы, в которых рабочие не жили. Войскам же, входившим в город с юга и юго-востока, пришлось вести серьезные, хотя и короткие бои. До полудня остатки Кёнигсбергской народной морской дивизии прекратили сопротивление.
