Анна.
Весь вечер, после ухода Кюна, у Анны проболела голова, и на следующий день она не поехала в столицу, пропустила дилижанс. «Умереть в подвалах столицы под пытками я всегда успею», — решила графиня. «Вернется, будет валяться в ногах, вымаливая прощение. Хоть целый день!» – рисовала себе картины возвращения Кюна Анна, — «Пусть не рассчитывает, щенок, на мою жалость и снисходительность!» Внизу слишком молодая и слишком белокурая эльфа, с которой так оживленно беседовал днем ранее Кюн, садилась в карету. «На восток направляются», — подслушала Анна разговор кучера со слугой. «По той же дороге, что и Кюн ушел, собралась ехать. Сучка, крашенная», — сделала справедливый вывод Анна. (Молодая эльфа на самом деле магически осветляла волосы.) Анна проплакала весь остаток дня. Кюн не возвращался, возможно, что-то случилось в дороге. Напали разбойники, стражники, маги, местный барон, и помешали Кюну вернуться. Анна позабыла, какой Кюн воин, и не хотела помнить, какой он маг. Утром следующего дня графиня начала искать себе карету для путешествия на восток, в поисках Кюна, но пришлось ограничиться покупкой лошадей и наймом охраны.
Кюн.
В небе ярко сияло солнце, чисто вымытое, радостное. Хмурые тучи унесло ветром. Пахло сладким клевером, мятой и чабрецом. Цветы на заливном лугу выпрямились и казались Кюну по пояс. Синие колокольчики, желтые лютики, голубые васильки, и, чуть дальше, к ручью, море желтых одуванчиков вперемешку с густым клевером. Запахи, после дождя, стояли одуревающие. Ветер стих, парило, незаметно воздух заполонили шмели и пчелы. Красота! В ожидании, когда просохнет земля, Кюн придремал. Разбудил его громкий мелодичный крик животного. «Как поет!» — восхитился Кюн, но крик сорвался с тональности и перерос в рёв боли. Не доехав до Кюна каких-то двух сотен метров, на дороге стояла карета, раннее запряженная четверкой лошадей. Двух лошадей ел тролль, две другие бились на земле, запутавшись в сбруе, полумертвые от ужаса. Кучер и охранник тыкали добродушного, неповоротливого тролля пиками, шкуру пробить не могли, но тролль плакал от боли. Наконец охранник осмелился подойти ближе и всадил пику троллю ниже пояса. Огромный тролль взревел и, ухватив пику лапой, вырвал её у охранника. «Мои утренние мечты сбываются», — подумал Кюн. Ему было жалко тролля, Кюн видел его ауру, в ней не было ни злобы, ни агрессии, только желание утолить голод. Атакующих его эльфов, он считал разумными и не хотел ни убивать, ни есть.
