— Как это? — не понял тот, который подошел сам.
— Молча.
— Вам-то зачем это надо? — удивился парень.
Нам «это» было надо ещё больше, чем им. За них папаши, вполне возможно, сегодня же внесли бы залог, а вот мы должны предъявить трупы, а не свидетелей собственного самоуправства. Но я промолчал. А Дьюп откинулся на стену, закрыл глаза и сказал:
— Считайте, что повезло.
И закашлялся.
И мы пошли по правому проходу, а они по левому. И у меня никогда еще не было так легко на душе.
P.S. Прости меня, друг. Если ты смотрел новости, ты знаешь, что я тебя обманул. Всё было совсем не так. Дырка у Дьюпа оказалась не на лбу, а в затылке, террористов я расстрелял лично. После чего лишился нашивок и прошел часть своего пути простым спецоновцем. И это правильно. Потому что я так и не научился стрелять в безоружных, и до сих пор те, в кого я стрелял, стоят у меня перед глазами. Я ни о чем не жалею. Но и не хочу никому рассказывать, что произошло на самом деле. Ведь это, согласись, была бы совсем другая история.
История восьмая. «Слишком большой, чтобы…»
— Бак пафшкииц! Щамурафц! (Этот Бак, да он же сумасшедший!)
Я слушал и наслаждался. Пфайфики прозвали меня Бак, что по-ихнему означало — большой. И это не только за рост. Я вообще оказался слишком «большим» для них, потому что нёс в себе излишне много чужого и непонятного. До моего появления на астероиде пфайфиков всё было просто. Есть топливо — бери, нет топлива — отваливай. И тут нарисовался я.
— Топлива нет! — заранее просигналили мне со старенькой, покореженной метеоритами базы.
— Ну и ладно, — сказал я и стал заходить на посадку.
— Топлива нет! — думая, что я плохо понимаю стандарт, пфайфик стал показывать мне отсутствие горючки жестами. Я энергично кивнул ему пару раз и… сел. Сел против неписаных местных правил. Но и стрелять в меня пфайфики не решились: топлива-то не завезли, а значит — и защищать нечего. В обшарпанной проржавевшей забегаловке ко мне тут же подошел один, самый смелый, и, косясь на трех других, подпирающих головами сделанную под человека стойку, спросил на стандарте (их чириканье я понимал с большой натяжкой):
— Топливо ждать будешь?
— Нет, — сказал я и стал пить авт — местное слабоалкогольное поило.
Пфайфик онемел. Удлинившимися от удивления глазами он влез, практически, в мою кружку. Руки у него сделались коробочкой, словно собирался молиться. Я пил.
— Так не будешь ждать топливо? — переспросил он, очумело таращась на меня.
