Дом разочаровал: солидный тупой «викторианец» наблюдал за ними из своих затемненных окон, из–под сдвинутых бровей дверных проемов. Его фасад, Казалось, должен был выдержать и бури, и осаду.
— Этот дом думает, что он — замок, — сказала Ферн. — Когда–нибудь я заставлю его изменить это мнение.
Внутри было неопрятно, гуляли сквозняки от множества открытых окон, слышались громкие звуки радио. Гэйнор была представлена миссис Уиклоу, явившейся как мрачный дух дома, который она охраняет, и ее помощнице Трише — пухленькой девушке в пурпурно–красных легинсах. Уилл по–япился последним — вышел из гостиной, которую превратил в свою студию. Гэйнор помнила его высоким и тоненьким, теперь у него были широкие плечи и возмужавшее лицо. Когда–то это был мальчишка, напоминающий ангела, теперь же Гэйнор увидела в нем при внешней невинности мальчика, ноющего в церковном хоре, плохо скрытую чувственность, очарование чертенка, мораль воришки. Его щека была измазана краской, и она была убеждена, что это сделано нарочно, так, чтобы никто не сомневался, что перед ними — художник. На фоне летнего загара кожи серые глаза Уилла стали голубыми, солнце высветлило пряди волос. Он приветствовал Гэйнор так, будто они знают друг друга гораздо лучше, чем это было на самом деле, небрежно поцеловал сестру и предложил помочь перенести их багаж:.
Вы будете жить в верхней комнате, — сказал Уилл Гэйнор. — Надеюсь, вам все равно. На втором этаже уже все занято. Если вам будет одиноко, я составлю вам компанию.
Не в комнате Элайсон? — неожиданно резко спросила Ферн.
Конечно, нет.
Кто такая Элайсон? — спросила Гэйнор, но в общей суматохе никто ей не ответил.
Комната обнаруживала очевидные признаки того, что в ней, на протяжении жизни по крайней мере двух поколений, никто не жил. Там лежали истертые ковры, воздух был затхлым, занавески и обивка мебели напоминали лишайники. В комнате были умывальник, кувшин для воды и безобразная глиняная ваза с букетом цветов, собранных в саду и на лугу. Огромное зеркало, мутное от того, что его прежде слишком часто чистили, отражало лицо Гэйнор, на низком столике около кровати стоял большой телевизор. Ферн глянула на него, как на какое–то чудовище.
Ради Бога, убери его отсюда, — сказала она брату. — Ты же знаешь, что телевизор поломан.
Его починили, — улыбнулся Уилл, глядя на Гэйнор. — В нем пять программ. Очень современная вещь.
Я вижу.
Но Ферн все еще казалась чем–то необъяснимо взволнованной. Когда брат с сестрой выходили из комнаты, оставляя Гэйнор распаковывать веши, она услышала, как Ферн сказала:
