Джип подъехал к кромке джунглей, когда солнце показалось над горизонтом наполовину. Барс и Джон вылезли из машины. Сеня надел рюкзак, охотник вытащил из багажника антилопу. К концу поездки она успела смириться с участью, и даже не сопротивлялась. Только смотрела на мужчин слегка слезящимися глазами, словно молила о пощаде, но те оставались к ней безучастны.
— Я знаю, кому ты хочешь служить, — сказал Джон Барсу. — Знаю, насколько он силен, знаю, что он дает. Но я не служу ему. Охотник не убийца. Охотник убивает либо ради азарта, либо ради еды. Ты убиваешь ради убийства. Но иногда даже охотник убивает ради убийства. Когда хочет обезопасить жителей окрестных деревень, он убивает волков, чтобы те не загрызли женщин и детей. Когда звери несут заразу, опасную для человека, охотник идет в лес и убивает. Порой, охотнику хочется бросить вызов самой природе, порой, их вынуждают обстоятельства. И охотники тоже приносят жертвы. Но редко, в своей жизни я делал это лишь дважды. Мы приносим жертву кровавому богу охоты. Его самой отвратительной составляющей. И тогда мы перестаем быть охотниками на время, и становится такими как вы. Убийцами. Но самое страшное происходит потом, когда резня оканчивается. От охотника отворачивается удача, он не попадает по зверю раз за разом, а если встретится с ним один на один, тот наверняка порвет охотника. Нам приходится платить дорого, но мы платим, чтобы снова стать охотниками. Но ты служишь другому, и платить тебе придется уже ему.
Сеня кивнул. Охотник задрал голову антилопы.
— Убей ее, — сказал Джон. — Но убей не оружием, а руками. Убей беззащитную тварь, начни путь крови и боли.
Барс больше не слушал. Может действительно кровавый бог охоты обратил на него внимание, и он вдруг понял, как можно убить ее быстро, надежно, наверняка. Огромный глаз антилопы умоляюще смотрел на него, достаточно лишь воткнуть указательный палец, добраться до мозга и кровавая тропа откроется…
Сверху прозвучал не то крик, не то скрип. Охотник и Барс на секунду отвлеклись, чтобы увидеть летящего сокола. Величественная птица парила в потоках восходящего воздуха. Сама грация вплелась в пернатую фигуру, величие, красота… Но тут в небе появился еще кое-кто. Черный ворон, никак не меньше сокола, летел черной кляксой, на фоне белейших облаков и синевы небес. По сравнению с соколом, он выглядел неуклюже и неказисто. Ему приходилось махать крыльями, чтобы держаться в небе, он не парил, а натужно плыл словно на волнах — сначала немного опускался, потом поднимался от взмаха крыл. Казалось, земля тянет его, призывает разбиться, в то время как сокол — король и изборник неба. Гордый, легкий, почти невесомый…
