То, что он забыл, хитрое подсознание успешно заполнило ложными воспоминаниями, по всему, слепило их из того, что Доминга насмотрелся на Земле, потому, что познания о людях у него были полные. Странная штука, мозг. Защитная функция, мать… От такой защиты рассудка только вред один!
— Знаешь, я не против, если ты будешь рассказывать мне эти сказки каждый раз, но только поподробнее.
— Даже если бы был против, тебе все равно пришлось бы слушать. У меня приказ — прояснить твою забывчивую голову путем спонтанных ассоциаций. Будешь не только слушать, но и когда сможешь читать, прочтешь все нужные летописи, книги и дневник. И обязательно вспомнишь что-нибудь, и тебе будет стыдно передо мной за свое поведение. Прекрати ржать!
— Извини… Ох, что-то у меня даже голова разболелась… а можно что-нибудь попить?
— Да, конечно, — я помогла ангелу сделать несколько глотков, после чего он снова опустился на подушки и спросил:
— А у меня ребра поломаны?
— Да. Что, чувствуется?
— Еще как! Дышать больно, но терпимо. И лучше не смеяться, а то это просто пытка! И не двигаться вообще! Ну вот, голова разболелась. Ммм…
— Прости, сделать ничего не могу. Оз запретил давать тебе таблетки, ты и так уже их наелся дальше некуда. А для нашего организма химия вредна в больших количествах, травами не лечат такое. Оз просто не в состоянии больше колдовать, а я не особо умею. Так что, терпи. Еще рассказать сказочку? — ехидно поинтересовалась я. Несмотря на видимую боль, ангел приоткрыл зажмуренные глаза и кивнул, но тут же скривился.
— Ой, лучше действительно не двигайся. И помолчи. Я постараюсь вспомнить что-нибудь из вашей истории… О! Лучше зачитаю. Подожди, я сейчас за свитком схожу…
Я не помню, как заснула, но спала крепко под боком ангела. Он и не думал засыпать, особенно после почти недели беспробудного сна. Эл ухватился за свитки как утопающий — за спасательный круг: с горящими глазами. Хоть он и обозвал это все сказками, видно ему очень понравилось читать заметки Христа о его путешествии по земле после того, как он устроился в корпусе в одном из крупных городов. Смешно то, что он выглядел на три человеческих года, когда начал вести этот дневник и вел его на протяжении всей жизни. Причем, писал таким шуточно-приколистным тоном, что читать было невозможно — через каждые две строчки я прерывалась, чтобы похохотать.
Я уснула прямо на раскиданных по постели свитках, которые мы с Домингой перебирали два часа. Во сне я забрала у его одеяло, оттеснила на другой край кровати. Было жарко.
