Архангел замолчал, и вновь задумался. Погладил шарм и повязку на глазу трясущейся рукой, скривил рот в гримасе, кончиком языка коснулся верхней губы, рассеченной с левой стороны, и все это время думал.
— Что я могу сделать один? — сказал он с усилием, наконец, после нескольких минут раздумий. Ангел терпеливо ждал, нервно постукивая носком левой ноги по полу.
— Знаешь, я ведь тоже когда-то один начинал. Думаешь, все это так просто — в один миг можно создать общество? Нет, это не так, это титанический труд — найти единомышленников, последователей. А знаешь, сколько я втирал им всем свою теорию? Это было трудное время, трудно, но это принесло плоды, несомненно. Сейчас это нормальное, сильное и сплоченное общество, способное отстаивать свою точку зрения. Конечно, я не первооткрыватель, но все же сначала я шел один. До сего момента архангелы никогда еще не восставали, и даже ваша борьба за признание класса не то. Если ты согласишься, тебе придется самому, первому и единственному проделать то же, что и Иисус. Но я же не брошу тебя одного? Будет трудно, даже с моей помощью — архангелы безумно твердолобые шкафы; но зато все наконец обретут свободу. Это не лживый лозунг прошлого людского века, это реальность. Поднять вас — это подвиг. Но я его совершу, рано или поздно. Вот только бы не слишком поздно…
Так или иначе, все уже готово — боевая машина запущена, и восстание подготовлено во всей красе, и единственно, что мешает — это архангелы. Я прекрасно понимаю, что если с этим ничего не сделать, будет настоящая резня. И ты сам это знаешь, я этого не хочу. Да, совсем без крови не обойтись, но топить Город в ней я не хочу. Это будет значить, что я переступил через небожителя в себе, предал свои же идеи и чувства! Но… если сорвется, Дьявол с ними, я на это пойду! Но только в крайнем случае, когда другого выбора не будет…
Рено, а вот сейчас выбор за тобой. Хочешь — можешь отойти в сторону, я постараюсь убедить кого-то другого, но если ты понимаешь меня, как я себя, и тебе не все равно, что же будет с нами, то…
Ангел замолчал. Во время своей речи он, сам того не ожидая, до того разволновался, что под конец кричал с диким фанатичным огнем в глазах, причем, это не метафора — огонь был вполне реальный, словно где-то в глубине глаз, в мозгу. Так бывает иногда у демонов, когда они свою силу в узде не в состоянии сдержать.
Архангел слушал его, практически не шевелясь, прямо смотря на него и как будто оценивая. Было видно, что он колебался: разум или несуществующая клятва со страхом? Но ведь он не боится! И правда — Эл сказал, что это страх подсознательный, множества поколений и преодолеть его трудно, даже на словах. Но он, Рено, он сам убедился в правоте теорий этого чудного ангела, они уже не теории — это факты, против которых не попрешь. И все равно противный мелкий червячок страха продолжал жить где-то в глубине души. Его нужно было убить, задавить и принять новое осознание. И опять же — сказать и принять — разные вещи.
