- Ты чего ж не работал?
- Так что артель. Революсия...
- Лодыри.
Еще за пять сажен проверил тот гвоздь. Поднял молоток, шагнул-было.
- Постой. Это кто ж приехал?
- Саженова. Генеральша. Из Москвы. Добра из Омска на десяти подводах - пароходы, сказывают, забастовали. У нас тут тоже толкуют - ежели, грит, правительство не уберут...
- Постой. Одна она?
- Дочь, два сына. Ранены. С фронтов. Ребята у вас не были? Насчет требований?
- Иди, иди...
В ограде горел у арб костер: киргизы варили сурпу. Сами они, покрытые овчинами, в отрепанных малахаях сидели у огня, кругом. За арбами в синей темноте перебегали оранжевые зеницы собак.
Кирилл Михеич, жена и сестра жены, Олимпиада, ужинали. Олимпиада с мужем жила во второй половине флигеля. Артемий Трубучев, муж ее, капитан приехал с южного фронта на побывку. Был он косоног, коротковолос и похож на киргиза. Почти все время побывки ездил в степи, охотился. И сейчас там был.
Кирилл Михеич молчал. Нарочито громко чавкая и капая на стол салом, ел много.
Фиоза Семеновна напудрилась, глядела мокро, виновато вздыхала и говорила:
- Артюша скоро на фронт поедет. И-и, сколь народу-то поизничтожили.
- Уничтожили! Еще в людях брякни. Возьми неуча.
- Ну, и пусть. Знаю, как в людях сказать. Вот, Артюша-то говорит: кабы царя-то не сбросили, давно бы мир был и немца побили. А теперь правителей-от много, каждому свою землю хочется. Воюют. Сергевна, чай давай!..
- Много он, твой Артюша, знает. Вопче-то. Комиссар вон с фронта приехал. Бабы, хвост готовь - кра-асавец.
Олимпиада, разливая, сказала:
- Не все.
Летали над белыми чашками, как смуглые весенние птицы, тонкие ее руки. Лицо у ней было узкое, цвета жидкого китайского чая и короткий лоб упрямо зарастал черным степным волосом.
- Генеральша приехала, Саженова, - проговорила поспешно Фиоза Семеновна. - Дом купила - не смотря. В Москве. Тебе, Михеич, надо бы насчет ремонту поговорить.
- Наше дело не записочки любовные писать. Знаем.
- ...Нарядов дочери навезли - сундуки-то четверо еле несут. Надо, Лимпияда, сходить. Небось модны журналы есть.
- Обязательно-о!.. Мало на тебя, кралю, заглядываются. И-их, сугроб занавоженный...
Кирилл Михеич не допил чашку и ушел.
В коленку ткнулась твердым носом собака и, недоумевающе взвизгнув, отскочила.
Среди киргиз сидел Поликарпыч и рассказывал про нового комиссара. Киргиз удивило, что он такой молодой, с арбы кто-то крикнул: "Поди, царский сын". Еще - чеканенная серебром сабля. Они долго расспрашивали про саблю и решили итти завтра ее осмотреть.
