- Подожди, дух! — Крикнул один из радистов. — Окно открой, а то душно!
Узбек ринулся к окну, но был остановлен приказом ефрейтора:
- Стоять! Холодно.
Солдат остановился, не зная, что ему делать.
- Открой, сказал. — Требовал сосед Максима, и Ибрагимов снова повернулся к окну.
- Не открывай! — в голосе ефрейтора зазвенела ярость. — Короче, Ибрагимов, сам выбирай, кто тебя бить будет!
Солдат растерянно переводил взгляд с ефрейтора на другого деда. Ему хотелось услужить всем, но никак не получалось.
- Всем дедам спокойной ночи! — закричал Большаков, пытаясь отвлечь внимания от приговоренного к избиению Ибрагимова. — Пусть приснится в этот час море водки, пива таз! Увольнение в запас и Язова приказ. Мама, папа, дом родной, баба с мокрую звяздой!…
- Большаков! Ибрагимов! — В дверях спального помещения стоял дежурный по роте, с красной повязкой на рукаве и штык–ножом на поясе. Духи с надеждой посмотрели на Рустамова, который мог их спасти от самодуров. — Хватит отдыхать! Идите пол мыть, а то в казарме бардак!
Солдаты побежали за ведром и шваброй.
- Ну вот… — Огорчился кровожадный Носко. — Как же я теперь засну без сказки?…
Максим повернулся на бок, и в очередной раз поблагодарил Бога за то, что ему в све время не пришлось рассказывать «сказки». А уж теперь и не придется. Хотя…. Он вздохнул. От тюрьмы зарекаться нельзя.
Спать не хотелось, но стоило попытаться. Солдат ведь спит, а служба идет.
На плацу раздался топот сапог и старшина закричал:
- Раз, раз, раз два три. Раз, раз, раз два три. Выше ногу! Носок тянуть! Алисов! Почему сапоги не блестят? Где молодцеватость?! Что вы бредете, как немцы под Сталинградом?! Песню–ю запе–е–ВАЙ!
И унылый хор грянул:
- У солдата выходной!…
- Хер стоит трубой… — Зевая продолжил Носко.
Макс стащил с соседней кровати подушку и положил ее на голову. Звуки строевой подготовки, которую он так счастливо избежал, стали тише и вскоре он провалился в черный омут солдатского сна.
