-- Пу-усти-и!..
-- Бро-ось!.. Я!..
Обаб убрал руку и, словно намеренно тяжело ступая, вышел.
Щенок тихо взвизгивал, неуверенно перебирая серыми лапками по полу, по серому одеялу. Похоже было на мокрое, ползущее пятно.
-- Вот, бедный, -- проговорил Незеласов и вдруг в горле у него заклокотало, в носу ощутилась вязкая сырость. Он заплакал.
V.
В купэ звенел звонок -- машинист бронепоезда требовал к себе.
Незеласов устало позвал:
-- Обаб?
Обаб шел позади и был недоволен мелкими шажками капитана.
Обаб сказал:
-- Мостов здесь порванных нету. Что у них? Шпалы разобрали... Партизаны... А из города ничего. Ерунда!
Незеласов виновато сказал:
-- Чудесно... мы живем, да-а?.. Я до сего момента... не знаю как имя... отчество ваше, а... Обаб и Обаб?.. Извините, прямо... как собачья кличка...
-- Имя мое -- Семен Авдеич. Хозяйственное имя.
Машинист, как всегда, стоял у рычагов. Сухой, жилистый с медными усами и словно закоптелыми глазами.
Указывая вперед, он проговорил:
-- Человек лежит.
Незеласов не понял. Машинист повторил:
-- Человек на пути!
Обаб высунулся. Машинист быстро передвинул какие-то рычаги. Ветер рванул волосы Обаба.
-- На рельсах, господин капитан, человек!
Незеласова раздражал спокойный голос прапорщика, и он резко сказал:
-- Остановите поезд!
-- Не могу, -- сказал машинист.
-- Я приказываю!
-- Нельзя, -- повторил машинист. -- Поздно вы пришли. Перережем, тогда остановимся.
-- Человек ведь!
-- По инструкции не могу остановить. Крушенье иначе будет.
Обаб расхохотался.
-- Совсем останавливаться не к чему. Мало мы людей перебили. Если из-за каждого стоять, мы бы дальше Ново-Николаевска не ушли.
Капитан раздраженно сказал:
-- Прошу не указывать. Остановить после перереза.
-- Слушаюсь, господин капитан, -- ответил Обаб.
Ответ этот, грубый и торопливый, еще больше озлил капитана, и он сказал:
-- А вы, прапорщик Обаб, идете немедленно и чтобы мне рапорт, что за труп на пути.
-- Слушаю, -- ответил Обаб.
Машинист еще увеличил ход.
Вагоны напряженно вздрогнули. Пронзительно залился гудок.
Человек на рельсах лежал неподвижно. Уже было видно на желтых шпалах синее пятно его рубахи.
Вагоны передернули железными лопатками площадок.
-- Кончено, -- сказал машинист. -- Сейчас остановлю и посмотрим.
Обаб, расстегивая ворот рубахи, чтобы потное тело опахнуло ветром, соскочил с верхней площадки прямо на землю. Машинист спрыгнул за ним.
Солдаты показались в дверях. Незеласов надел фуражку и тоже пошел к выходу.
