Семь минут...
Стрелки топливомеров невыносимо медленно ползут по шкале; всюду повисла гудящая тишина — не слышно гула двигателей, члены экипажа замерли, сжавшись, стараясь даже дыханием не помешать одному — пилотирующему.
А часы будто остановились...
Когда же это кончится? Локоть Кучерова заныл, пошевельнуться нельзя; а больно же, ох и больно! А если во-от так, осторожненько? Ох, хорошо, по руке побежали горячие колючие мурашки, боль отпустила.
Сколько же прошло времени?
«Это как в кресле зубного врача — хочется глянуть на часы, чтоб хоть знать, когда эта пытка закончится; надо сказать ребятам, что танкер — тот же стоматолог; тьфу, дьявол, ахинея какая...»
Стрелка проползла еще три деления...
«Хоть бы правак догадался вытереть пот — я ж окривею на правый глаз...»
Еще одно...
«Нет, не догадается: мальчишка боится мне помешать, ну и правильно; ха, мальчишка — я-то всего на несколько лет старше; да, но если таких лет, как сейчас, то...»
Еще два...
«Но какой молодец парень — хоть и не вижу его, но чувствую, как он изо всех силенок старается сохранять спокойствие, молодчина, только б не прохлопал топливомеры; куда он сейчас смотрит? Сколько там осталось, пора уж вроде, я больше не выдержу...»
— Десять! — быстро произносит Николай. — Одиннадцатая пошла!
«Молодец, тонны мне считает — догадался хоть этим помочь; значит, скоро все, конец...»
— Внимание! — предупреждает по радио заправщик. Длинная пауза. — Все! Все отдал, закрываю насосы.
— Топливо не поступает, — докладывает Николай.
Ох-х! Кучеров старается протолкнуть — а он, оказывается, столько не дышал? — сгустившийся в глотке воздух.
— Включить продувку.
— Есть, — моментально отзывается Савченко. — Продувка включена.
«Не-ет, паренек сто́ящий — вон у него даже голос вроде спокоен, не то что я, хоть я и битый».
— Иду на расцеп! — «Во, я даже осип...»
Так, газы́ долой. Шланг медленно выравнивается по мере того, как танкер уходит, словно уползает, вперед. Тянутся последние секунды. И вот уже не скрывающий облегчения голос КОУ доносится из кормы:
— Даю расцеп... Все! Шланг нормально.
Короткий стук; шланг, невидимый отсюда, отвалился вниз; штурвал мягко вправо, освобожденно — хорошо-то как!
Вот он весь, танкер, — уходит вперед и прямо, из тянущегося за ним шланга вылетает будто облачко дыма — это выдуваются остатки топлива из шланга. Но как же хорошо вот так, свободно, работать рулями! А как там мой помощник выглядит? А нормально выглядит. Вполне. Бледноват, правда. Ну, я-то, наверно, значительно хуже. Пропади она пропадом, такая работа!
