Марин кивнул, как будто все это было ему уже известно.
— Вы отвечаете с большой точностью, Фидельма из Кильдара.
— У себя на родине я защитник в суде закона. Точность входит в мои обязанности.
Марин снова рассеянно кивнул, как если бы знал заранее, что именно таков будет ответ на его подразумеваемый вопрос.
— Скажите, сестра, а почему вдруг ирландка и сакс решили посетить службу по блаженному Айдану?
— Потому что Айдан из Линдисфарна был ирландский монах, который обратил в веру Христа королевство Нортумбрию, и по этой причине его равно чтут и саксы, и ирландцы.
— В каком часу началась служба?
— Ровно в полночь.
— А перед этим, сестра, где были вы и брат Эадульф? — Марин внезапно подался вперед, неотрывно глядя на нее в упор, словно пытаясь прочитать что-то в ее лице.
Фидельма моргнула и ответила:
— Мы с братом Эадульфом и еще несколькими паломниками ходили смотреть Колизей — место мученической кончины многих христиан во времена языческих императоров. Мы осмотрели несколько святых усыпальниц, а потом пошли в церковь, где начиналась служба. Всего нас было двенадцать человек. Трое монахов из Нортумбрии, включая брата Эадульфа, две сестры и еще четверо братьев из Колумбанского монастыря в Боббио. Еще с нами было двое провожатых с постоялого двора при капелле Святой Евпраксии, где я живу.
Марин нетерпеливо кивал.
— И все это время до полуночи вы были с братом Эадульфом?
— Я об этом уже сказала, супериста.
— Знакомы ли вы с ирландским монахом по имени Ронан Рагаллах?
Фидельма покачала головой.
— Это имя мне не знакомо. А почему вы спрашиваете? Теперь, может быть, вы все же расскажете мне, что же случилось и почему меня привели сюда?
Марин глубоко вздохнул и помолчал, собираясь с мыслями.
— Вигхард, архиепископ-дезигнат Кентерберийский, которому предстояло получить власть надо всеми настоятелями и епископами саксонских королевств, был обнаружен мертвым сегодня в полночь декурионом королевской стражи. Кроме того, из его покоев были украдены бесценные сокровища, которые он собирался принести в дар Его Святейшеству на официальной аудиенции, назначенной на сегодня.
— Вы подозреваете, что я имею какое-то отношение к убийству Вигхарда Кентерберийского? — холодно осведомилась Фидельма, когда наконец осознала всю серьезность случившегося.
Марин был явно расстроен и развел руками, словно хотел извиниться.
— Я должен был допросить вас. Многие могли желать смерти Вигхарда. Особенно те, кто был против решения Кентербери подчинить земли саксов уставу Рима.
