Сегодня он скажет им — и хрипловатый, натруженный голос оратора поднялся до гневного крика,— он скажет им, что, подписав смертный приговор героям-мученикам, они тем самым ускорили гибель своего собственного класса, вырвали краеугольный камень из-под здания общества! Голос оратора словно сорвал всех с мест, заключительные слова потонули в буре аплодисментов.
Снова наступила тишина, и оратор продолжал. У него была своя особая манера держаться во время речи. Сухопарая фигура его не застывала ни на секунду: он то метался по сцене, то вдруг наклонялся вперед, как будто собираясь броситься на аудиторию; своим длинным костлявым пальцем он то грозил слушателям, то словно хотел вбить свои слова прямо им в сердце.
Речь его была сплошным бурным потоком насмешек, сарказмов, разоблачений — он говорил зло, резко; тем, кто ничего не знал ни о нем, ни о его убеждениях, это могло показаться отталкивающим. Но надо было знать жизнь этого человека. Это была непрестанная борьба с угнетением... Свое социалистическое образование он получил в тюрьме, куда попал за попытку организовать бесправных тружеников одного из гигантских концернов. Его гнев родился из кротости поэта, любящего детей, любящего природу и доведенного до ярости зрелищем мучений, бессмысленно, варварски причиняемых человеку. И если раньше казалось, что иногда он впадает в крайности, что он непростительно зол, то сегодня все убедились в его правоте — он оказался пророком. Ибо сегодня хозяева жизни сорвали с себя маски, и весь мир увидел, наконец, воочию их моральный облик! Это они столкнули человечество в пропасть безумия.
— Они называют это войной!—крикнул оратор.— А я называю это убийством!
Он принялся описывать, что творится в этот самый час в Европе. И один за другим, словно видения кошмара, перед взорами слушателей возникали разрушенные дома, города в пламени, люди, изрешеченные пулями и разорванные снарядами. Он описывал, как штык вонзается в тело солдата,— и мужчины, женщины, дети слушали его, оцепенев, с жуткой отчетливостью ощущая весь ужас, всю низость этого. И впервые ни у кого и мысли не мелькнуло, что на картине, нарисованной социалистом-агитатором, слишком сгущены краски,— нет, этого не сказал бы даже Эштон Чалмерс, председатель правления Первого национального банка в Лисвилле, ни даже старый Эйбел Гренич, владелец машиностроительного завода «Эмпайр»!
В чем же причина этого страшного бедствия?
— Основная причина,— доказывал оратор,— не расовая вражда, а погоня за прибылью. Главный источник войны — мировой капитализм, он жаждет рынков сбыта, стремясь освободиться от излишков своего производства и занять чем-то своих наемных рабов.
