– Ведьма не может быть честной, – сморщился Влад. – Что такое колдовство? Это власть и сила, которую можно обратить против любого человека. Такие, как твоя бабка, отравляли и отравляют нормальным людям жизнь. Они заговаривают, насылают проклятья и сглазы. Твоя старуха использовала любовь моего деда в своих интересах. Она сделала так, что на протяжении всей своей жизни он любил только её и никогда больше не взглянул ни на одну женщину. Она подавила его волю, забрала его разум и заставила жить, как пса на привязи. Он всю свою жизнь ждал команду «к ноге», ждал, что она его позовёт. И это несмотря на то, что мой дед был сильный и волевой человек. А она его звала только в том случае, когда ей были нужны деньги. Ей, твоей матери или тебе. С ней у него не было воли.
– Извини, я про это ничего не знаю, но, несмотря ни на что, я не хочу осуждать свою бабушку. Я её очень любила и люблю. Её отношения с мужчинами – это только её отношения, и я не хочу и не имею права их касаться. Каждый живёт так, как считает нужным, и поступает так, как ему хочется. Что было, уже прошло, и ничего не вернёшь назад.
Мужчина встал, потер затёкшие ноги, подошёл к разбитому портрету, поднял его с пола и внимательно всмотрелся в глаза изображённой на нём женщины.
– Никогда не видел более холодного взгляда. Как можно жить, оставляя позади себя столько несчастных людей?! У неё ведь даже глаза настоящей ведьмы!!! Ей не знакомо ни чувство любви, ни чувство сострадания!
Прокричав последнюю фразу, мужчина стал бить портретом о стену, пока не треснула рамка, после чего яростно бросил портрет на пол. Я закрыла глаза, чтобы не видеть того, что доставляло мне неописуемо жуткую душевную боль, и в который раз подумала, что я вовсе не обязана расплачиваться за грехи своей бабушки. У моей бабушки нет грехов. Открыв глаза, я посмотрела на окончательно разбитый портрет и тихонько всхлипнула:
– Ни моя бабушка, ни её портрет здесь ни при чём. Я буду вам всем очень благодарна, если вы покинете мою квартиру и скажете, куда дели моего любимого человека, который приехал ко мне из Франции.
– Мы не нуждаемся в твоих благодарностях, – злобно произнёс Влад и, развязав галстук, расстегнул верхние пуговицы своей рубашки. Его белоснежную рубашку можно было выжимать, потому что она была мокрой от пота. Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула и посмотрел на меня:
– Что у тебя жара-то такая? Кондиционеров нет, что ли?
– Нет.
– А что не поставишь?
