– Что, у вас в Бурятии чай иначе разливают? – спросил Пронин.
– Да, его греют прямо в тяйниках, у каздого гостя свой тяйник, а тяй растирают в поросок.
– Вот, Агаша, пример пережитка махрового индивидуализма. У каждого свой чайник! А если гостей – сотня?
– Тогда идут в гости со своими тяйниками, – серьезно ответил Василий.
– Знали бы об этом в Туле! – рассмеялся Пронин. – А ваша родина как зовется?
– Могойтуй.
Василий Могулов краем глаза рассматривал обстановку пронинской гостиной. Ковер, явно восточный, ручной работы. На ковре – восточные же сабли, два старинных пистолета. Рядом висит диковинная семиструнная гитара – память о давнишнем приключении. На другой стене – карта СССР. У стены, сбоку от окна, – письменный стол. На нем немного бумаг, книги, бюст Пушкина и лампа с абажуром. Бюст Сталина. Еще довоенный – без маршальских погон. Стеллажи с книгами, застекленный шкаф, тоже с книгами. На одной из полок, перед книгами, – портрет Виктора Железнова. Сделан в двадцатые годы. На шкафу – патефон. Остальное место занято диваном с роскошным покрывалом, креслом и обеденным столом.
Василий пил чай с вареньем, слушая рассуждения Ивана Николаевича о правилах русского чаепития.
– Чай в Россию ведь из Китая завезли. А нынче он у нас все больше индийский. Агаша вот, когда идет в магазин на Мясницкую, всегда спрашивает индийский чай. Бывает, конечно, и цейлонский, но я привык к индийскому горному чаю. Вы, Василий, обязательно обратите внимание на этот магазин. Улица Кирова, дом девятнадцать. Его называют «дом-пагода», и архитектура его, видимо, вам известна. Буддийские храмы так обычно выглядят.
Неожиданно Пронин перешел к теме японской чайной церемонии.
– А ведь что странно – заклятые враги могли принимать участие в этом сложном ритуале, и никто со стороны не догадался бы об их истинных отношениях. Вы, Василий, знакомы с правилами Пути Чая?
– Нет.
– Ну ладно, а вот скажите тогда, ведь ваш отец был буддийским священником? И каковы его социальные, так сказать, обязанности?
– Он очиссял людей и землю от злых духов.
– А с преступниками тоже имел дело?
– Конесно, имел.
– И как же он поступал с преступниками?
– По-расному. Чассе всего он читал им сутры.
– То есть?
– Если селовек был злодей, он читал особые молитвы и сутры, стобы тот ососнал, сто Будда знает все его дела и мосет накасать или простить.
– А само наказание каким было?
– Отец не накасывал. Он просто читал сутры. Будда долсен был накасывать.
