– Еще немного, еще чуть-чуть, – пела она и танцевала, когда раздался звонок в дверь. – Рано, – удивилась Марьяна, взглянув на часы. И пошла открывать.
На пороге стоял Матвей Степанов. В одной руке он держал три жалкие гвоздики цвета пролетарской молодости Марьяниной бабушки, во второй – большую спортивную сумку. Марьяна безошибочно угадала, с этой сумкой он от нее уходил.
– Я вернулся! Пляши! – радостно сообщил Матвей и сунул Марьяне гвоздики.
– В каком это смысле? – Она отступила назад, пропуская его в комнату. – Что ты хочешь этим сказать?!
– Все то, что уже сказал! – Довольный Матвей бросил сумку на диван, спугнув Ваську. – А! Котяра! Как ты тут без меня жил? Совсем распоясался, разгильдяй и тунеядец.
– Это кошка, – вяло вставила Марьяна, направляясь за вазочкой, – Васька.
– Помню, помню, – подмигнул ей Матвей. – Марьяша, иди ко мне, я тебя поцелую!
– Зачем это? – насторожилась она и замерла с вазой в руках.
– Как это зачем? – Матвей расставил руки и направился к ней. – Я же тебя люблю!
– Любишь? – прищурилась Марьяна, ускользнув в сторону от его объятий. – И когда ты это понял?
– Только что! То есть уже давно. – Матвей остановился и забрал у нее вазу. – Я сам теперь все буду делать! Хочешь постираю? Или приготовлю ужин!
– Я сегодня не успела зайти в магазин, – ответила Марьяна, следя за тем, как Матвей возится с цветами. – Мы с Васькой сегодня ужинаем «Вискасом».
– Я тоже буду есть с вами «Вискас»! Иди сюда, котяра, я тебя поцелую!
Васька, согнанная с дивана, презрительно фыркнула и направилась в спальню к постели, всем своим видом показывая, что нисколько не верит в экстренное преображение бывшего жениха и никаких дел, а тем более любовных, с ним иметь не собирается. Марьяна и сама не верила, но ее противоречивое женское начало подталкивало к опрометчивым поступкам.
– Ешь! – Она поставила перед Матвеем открытую банку с недоеденным Васькой «Вискасом».
– Только ради тебя, любимая, – тяжело вздохнул Степанов и принялся запихивать кусочки в рот.
Марьяна села напротив него за кухонный стол и подперла лицо кулачком.
– Что же с тобой случилось, Степа, ты так изменился?
– Я же тебе говорю, – Матвей обрадовался паузе и перестал жевать, – что понял и осознал. Лучше тебя, Репина, никого нет на белом свете. Это любовь, – подытожил он и принялся демонстративно пожирать кошкину еду.
– Тебе что, Степушка, заплатили? – возникла у Марьяны внезапная догадка.
– Кто? – усмехнулся тот. – Да кому ты нужна? Я к чему это говорю? Я говорю это к тому, что ты нужна только мне. Я тебя люблю. Странно, что до тебя это никак не доходит.
