Я уже совсем собрался уходить, когда в дверь позвонили, и, чтобы Доротее не пришлось утруждать свои усталые ноги, я открыл дверь.
На пороге стоял низкорослый мужчина в возрасте от тридцати до сорока лет, нетерпеливо поглядывая на часы.
— Чем могу служить? — спросил я.
Он коротко глянул на меня и позвал через мое плечо:
— Доротея!
Несмотря на усталость, она вышла из комнаты Валентина и жалобно сказала:
— Он… в коме, я полагаю. Входите. Это Томас Лайон, который читал Валентину, я вам рассказывала.
Словно в раздумье, она довершила церемонию знакомства, взмахнув рукой и промолвив:
— Робби Джилл, наш доктор.
Робби Джилл был рыжеволос, говорил с шотландским акцентом, не умел понижать голос и вести себя у постели больного. Он принес в комнату Валентина медицинский чемоданчик и с щелчком открыл его. Оттянул пальцем веки больного и задумчиво пощупал хрупкое запястье. Потом в молчании занялся стетоскопом, шприцами и тампонами.
— Лучше будет положить его на кровать, — сказал он наконец.
— Он…? — с тревогой выговорила Доротея, оставив вопрос незаконченным и страшась утвердительного ответа.
— Умирает? — довершил Робби Джилл на свой грубоватый манер. — Через день или два я смогу сказать что-то определенное. Его старое сердце все еще замечательно сильно. Я не думаю, что он снова придет в себя, но это может произойти. Все зависит от того, чего он сам хочет.
— То есть как это — чего он хочет? — удивленно спросил я.
Доктор соизволил ответить мне главным образом, я думаю, из-за Доротеи, но также ради удовольствия чувствовать себя ученым, делящимся важными знаниями с невеждами.
— Старые люди, — сказал он, — очень часто остаются в живых, если существует нечто, что они страстно хотят сделать, чтобы потом спокойно умереть. На этой неделе я потерял пациентку, которая хотела увидеть, как женится ее внук. Она пришла на свадьбу и радовалась событию, а через два дня умерла. Нередкий случай. Если у Валентина нет незавершенных дел, он умрет очень скоро. Если же есть — дело может обернуться по-другому. У него сильная воля. Несмотря на то что болезнь зашла уже так далеко, могут случиться поразительные вещи.
Доротея с грустью покачала головой.
— Тогда оставим его как есть. Я договорился с сестрой Дэвис, она заглянет к вам попозже. Сделает еще одну инъекцию, это избавит Валентина от боли, которая может мучить его ночью. А я зайду утром. Старый чудак чуть не побил меня, черт бы его побрал. Ну и получил то, чего добивался. Я не буду срывать его с места. Пусть уж умирает дома.
