* * *
Давно не сходились мы с Синевусовым вот так — тет-а-тет, за одним столом. И то, что это не стол с бумагами и казенным письменным прибором в его бывшем кабинете на Владимирской, а обыкновенный, наскоро протёртый столик в небольшой подольской наливайке с парой пива и фисташками в щербатом серовато-синем блюдце, — дела не меняло. Не меняло ничего и то, что теперь перед нами стояли общие задачи, и нам предстояло решать их вместе. Он был собой, я — собой, нас снова разделяли стол и кое-какие вопросы, оставшиеся без ответов двадцать лет назад.
В «Рабле» Синевусов молчал. Слушал Курочкина, молчал и ел.
— Зачем ты его вытащил? — спросил я Юрку уже в машине. — А если уж позвал этого, то и остальных надо было звать. Генерала, твоего Рыскалова и прочих…
— Надо было, конечно, — неожиданно согласился Курочкин. — Да где ж их взять?
— Там же, где и Синевусова.
Курочкин покачал головой.
— Рыскалов разбился на машине в 93-м, я это знаю точно. Шеф их вышел в отставку в конце восьмидесятых и вскоре дал дуба. Из трех оставшихся оперов, двоих перевели отсюда ещё при Союзе: одного — в Мурманск, другого — в Киргизию. Оба сейчас на пенсии, я узнавал. Пятый уволился из конторы, попытался сколотить бригаду, какое-то время держал в городе два рынка и контролировал сеть заправок, но продержался недолго — свои завалили. Жесткий бизнес.
— Еще бы, — согласился я. — А быстро ты собрал информацию.
— С ними все просто. Люди системы. С остальными — сложнее.
— А Синевусов?..
— Что Синевусов? Ты же его только что видел.
— Чем он теперь занимается?
— Не знаю, — пожал плечами Курочкин. — Спроси у него.
— Не знаешь? — не поверил я.
— Ну, по мелочам что-то. Он ведь тоже пенсионер. Что ж ты хочешь — двадцать лет прошло.
— Но из безопасности он ушел давно. Лет десять уже, не меньше? — переспросил я.
— Да… Была там какая-то история. А тебе откуда известно?
— Неважно, — отомстил я Курочкину за его «не знаю». Курочкин шевельнул бровями и скорчил безразличную рожу, но было видно, что это ему не понравилось. Не понравилось и то, что мне известны какие-то подробности биографии Синевусова, и то, что я не говорю, откуда я их знаю. На самом-то деле, ну о чем я мог ему рассказать? Как решил когда-то выпить чаю с булочками? Смешно.
Разделавшись на следующий день с Малкиным и отвоевав две недели свободы, я договорился встретиться с Синевусовым. Две недели — большой срок. За это время можно встретиться с Мишкой Рейнгартеном и Канюкой, узнать все, чего мы еще не знаем о Коростышевском, и снова убедиться, что никто из нас ни к ультиматуму, ни к пропавшим деньгам отношения не имеет.
