Раньше Лина гадала, как будет выглядеть приятель Акси, если его одеть в цивильное и вообще привести в божеский вид. Сейчас же ей было на все наплевать. Она равнодушно пожала плечами в ответ на слова Ксении и тупо смотрела, как Вячеслав, взяв гитару в черном чехле, нетерпеливо поглядывает на подругу, поправляющую малиновую челку перед зеркалом и любующуюся последним приобретением – металлической бусиной под нижней губой.
– Цигель, цигель, ай-лю-лю! – поторопил ее Сява, протягивая куртку с капюшоном, отороченным мехом неизвестного науке зверя.
Но Акси посмотрела на него как на полоумного.
– Ты что? Мне еще пуанты зашнуровать надо!
Пуантами Ксюша называла высокие, до колен, ботинки на толстой ребристой подошве. На их бульдожьих носах и сзади, на пятках, из-под черной краски проглядывала малиновая – под цвет челки. Продевание шнурков в бесконечные дырочки и цепляние их за множество крючков требовало времени и служило своего рода ритуалом, не терпящим суеты.
Наконец, сделав приятельнице ручкой, Акси с Сявой покинули квартиру.
Одной Лине стало еще хуже. Ничто уже не отвлекало ее от тоскливых мыслей. Она, не раздеваясь, прошла в свою комнату, бросила портфель с ноутбуком и сумку с вещами на кровать и села, уставившись в стену перед собой. Все пятна и подтеки на обоях были ей хорошо знакомы и, как старые приятели, не вызывали уже ни раздражения, ни неприятия.
Просидела Лина довольно долго, пока не затекла спина. Никакого иного результата своим сидением она не достигла. Да и не стремилась. Изменить что-либо было не в ее силах. Вернуться к Артему, сделав вид, будто ничего не произошло, она не могла. И вот что странно, если пораскинуть мозгами, то по всему выходило, что на радужный финал их отношений рассчитывать не приходилось. Но надеяться никто не запрещает, так ведь? Надеяться и мечтать…
Однако даже если отрешиться от надежд на свадебные колокола и крики «Горько!», то ожидать искреннего ответного чувства она имела полное право. Пусть мимолетного, пусть неглубокого, но искреннего. А оказалось, что с ней просто развлекались, в нее играли. Лина слышала, что сейчас стали модными немудреные игрушки прошлых лет, которым сознательно придавали вид потрепанных, бывших в употреблении. И стоили они дорого.
Вот и она оказалась в положении такой игрушки. Если и непотрепанной и недорогой, то уж точно немудреной. Обидно, обидно до глубины души и оскорбительно для ее женской сущности…
Лина встала, медленно разделась, отнесла пальто и шарф в прихожую. Затем принялась вынимать из сумки и раскладывать по местам вещи. Она знала, что времени у нее предостаточно, – Ксения со Славой если и появятся дома, то не раньше завтрашнего вечера.
