Но сейчас ничего стоящего, как на грех, под рукой не оказалось, а время поджимало. Телезритель ждет!
Зазвонившую телефонную трубку он схватил, как заждавшаяся невеста – обручальное кольцо.
– Алло, – тем не менее с барственной неторопливостью произнес сценарист.
– Здравствуй, Эмильчик. Прости, что отрываю от творческого процесса, но как наши дела? А то Паша уже ходит кругами.
Звонила Марианна, редактор с телевидения, и, как всегда, выражалась иносказательно. Какой творческий процесс, когда после вчерашнего голова гудит? И как Паша – Павел Павлович Филин, банкир и по совместительству продюсер сериала – может ходить кругами, когда у него больше центнера весу. Однако потаенный смысл слов Марианны был ясен и грудному младенцу: телезритель ждет, а время – нет.
– Скажи Пашеньке, пусть не волнуется, бережет себя: Эмиль Таран-Бороновский никогда никого не подводил и подводить не собирается, – с достоинством произнес сценарист, который от постоянного общения с представителями актерского цеха и сам уже неплохо лицедействовал.
– Кто бы сомневался, Эмильчик, – голоском юной непорочной девушки прочирикала тридцатидевятилетняя Марианна и, напомнив, что в следующий четверг у главного традиционная «сидючка», распрощалась.
– А если не сомневалась, то чего тогда звонила? – буркнул Эмиль Григорьевич, кладя трубку.
Но это было только начало. Затем позвонили ассистенты режиссера, первый и второй, сопродюсер, художник, парочка артистов второго плана и прочие. Спрашивали о чем угодно, а то и вовсе не спрашивали, но интересовало всех одно и то же: когда? Когда он принесет следующий материал? Сценария осталось всего серий на двадцать, то есть на месяц, не больше.
За последние полгода зритель только-только успел сродниться с героинями, которые мечутся по жизни в поисках своих суженых. Начали проникаться сочувствием к этим явно обеспеченным, где-то вроде бы даже работающим стильным молодухам, а тут вдруг приходит конец теплому, чуть ли не ежевечернему общению. Так порядочные люди со своими почитателями не поступают.
– Думай, Эмиль, думай! – приказал себе сценарист, лучше кого-либо представлявший последствия своего творческого бессилия.
Члены его семьи уже привыкли к определенному уровню жизни. Остаться временно не у дел означало позволить забыть о себе, а свято место, как известно, пусто не бывает.
Конечно, плодотворная идея могла прийти и ночью, как периодическая таблица элементов – великому русскому химику Менделееву. И завтра, и послезавтра. Но в любом случае к четвергу у Эмиля Григорьевича должен был быть готов материал, с которым можно явиться на летучку и вальяжно развалиться в кресле с многозначительным видом человека, знающего то, о чем еще никому не известно.
