-- Русские, организуйтесь! Русские, вооружайтесь!
ЖИТЕЛИ ДЕРЕВНИ САГРА под Екатеринбургом дали вооруженный отпор карателям, выбили их вон, отстояв родные дома, а потом — засели в долгую оборону, сдерживая наступление превосходящих сил представителей власти всех "ведомств" и "эшелонов", слетевшихся на кровь. Доказывая, что правы. Защищая свое право на жизнь. Щетинясь недобрыми улыбками уверенных в себе людей. Держась молодцом на своей земле.
Что произошло?
На Урале вспыхнуло восстание.
Это восстание русских простых мужиков, "деревенщины", низов — тех, кого принято вычеркивать из этого мира, не принимать всерьез, обходить в своих бравурных партийных отчетах, в своих паршивых "твиттер"-революционных планах.
Это восстание горстки доведенных до предела терпения людей против всего несправедливого мироустройства, в котором оказались понамешаны наркобарыги, чинуши, бандиты, менты, либеральное отродье, официозные шулера-пропагандисты — весь тот мир, который лез в их дом, пёр через телеэкраны, не давал прохода на улице, стрелял и впаривал, давил и прижимал к ногтю. Мужики долго запрягали, а потом пробудились, поднялись, поглядели друг другу в глаза, поняли, что их уже немало — целых девять человек! — и вышли сопротивляться собственной гибели, защищая всё то немногое, что у них еще осталось.
Восстание это началось не в момент стрельбы. Деревня поднялась раньше — когда невыносимо ей стало уже жить жизнью наркопритона. Люди обнаружили у себя под боком источник мерзости. Поначалу стремились не глядеть, привычно отводить глаза, как их учили двадцать лет. "Моя свобода кончается там, где начинается…" Не вышло — слишком прожорливой оказалась мерзость. Разъедала, выбивала по одному, ходила по-хозяйски. Решили тогда договориться по-хорошему, еле сдерживаясь, потому что сил терпеть больше не было. Но героиновая смерть корчилась в гримасе, щурилась веселым цыганским глазом, плевала в лицо.
И тогда решено было выбить ее вон, скинуть позор с деревни, очиститься от скотства и вони. Смерть медленная обернулась гибелью быстрой — от ножа и пули. Головорезы ехали наказывать деревню. Всю разом, скопом — чтоб другим неповадно было выступать, дергаться, вякать. Ехали на показательную казнь, на лютое дело, чтоб все вокруг узнали и содрогнулись.
Кто ехал? Бог поймет. Сейчас подсчитывают в лиходеях инородную кровь, счисляют в процентах, составляют списки. Но ясно, как божий день: кто бы ни ехал в той "зондеркоманде", они несли с собой смерть. И мужики, высыпавшие с берданками за околицу, впереди родных домов, держали в мушке прицела не чьи-то горбатые носы или небритые подбородки, а лица своих убийц. Акцент и разрез глаз на скорость пули не влияет. Вылезли б из машин русские — палили бы по русским. Выползли бы марсиане — дали бы отпор марсианам. И дадут ещё, кто бы ни сунулся.
