– этого пророка нового Апокалипси shy;са
[29], – излишняя одежда наверняка покажется признаком аристократизма.
В его дерзости было нечто озадачивающее, и это вызывало у Анжель подозрения. Если бы он говорил более серьезным тоном, возможно, она одобрила бы цель его переодевания и сама позволила ему уйти. Но не shy;приятные сардонические нотки в его голосе выдавали, что он затеял не только это.
– Вас остановят на заставе, – сказала она. – У вас нет бумаг, подтверждающих вашу личность.
Он усмехнулся.
– Не тревожьтесь на этот счет. Я воспользовался данным мне шансом.
Его уверенность, издевательская усмешка сделали по shy;дозрения Анжель еще сильнее. Она скользнула взглядом по столу и обнаружила, что бумаги на нем уже не было. Она прокричала:
– Гражданин, где пропуск Видаля? Что вы с ним сделали?
– Честно говоря, как вы и предположили, я присвоил его.
– Вы присвоили его? – Она сделала шаг вперед, прон shy;зая его взглядом, в котором изумление постепенно сме shy;нялось негодованием. – Гражданин! Вы шутите?
– Да, это шутка, – согласился он. – Но я подожду смеяться, пока не окажусь за границей. Смеяться слишком рано – к сожалению.
– Вы сошли с ума! Думаете, что сможете пройти заставы с бумагами Видаля?
– Почему бы и нет? Что во мне может опровергнуть тот факт, что я не Видаль? Разве у меня другая шинель? Ей-Богу, я не нахожу, что сильно отличаюсь от других добрых республиканцев.
Она подошла к нему совсем близко.
– Но если вы возьмете эти бумаги, как тогда сам Видаль уедет из Парижа?
– Нет сомнений, что он сможет получить другие так же легко, как эти.
– А если не сможет?
Он развел руками.
– Давайте не будем говорить о самом плохом.
– Гражданин, вы слишком беспечны, – укорила она его, – а дело очень серьезное. Возьмите шинель, если хотите, но оставьте бумаги.
– Но подумайте, – стал уговаривать он ее, – как вы уже сами сказали, шинель без пропуска ничего не стоит. Так что из этих двух вещей я вернул бы вам скорее шинель, и сделал бы это без колебаний, если бы не был убежден, что Видаль может спокойно расстаться с нею.
Она огромными усилиями воли пыталась сохранить самообладание.
– Гражданин Сейрак, вы слышали, как Видаль сказал не более чем полчаса назад, что он в опасности и его спасение заключается в быстром отъезде из Парижа. Что он неминуемо погибнет, если останется здесь до завтра.
– Это превосходное обоснование тому, что я должен уйти сейчас.
– Но разве вы не понимаете, что без этого пропуска Видаль не сможет уехать? Что если вы возьмете документ, то обречете его на смерть?
