Однако, несмотря на это, попытка устранить Д.Л. Хорвата и заменить его местным маньчжурским большевиком Аркусом все же была сделана при полном безучастии китайцев. Попытка эта не удалась исключительно благодаря моему своевременному вмешательству, которое повлекло за собой окончательный мой разрыв с советской властью.
В первых числах декабря 1917 года я получил телеграмму от харбинского полицмейстера г. фон Арнольда, в которой он просил задержать Аркуса, назначенного на место Хорвата и выехавшего в Иркутск за инструкциями. По прибытии в Даурию поезда, в котором ехал Аркус, я арестовал его, имея намерение продержать его у себя неделю или две, чтобы лишить его возможности попасть в Иркутск, о чем мною и было ему заявлено при аресте. Но Аркус с самого момента ареста стал держать себя в высшей степени возмутительно. Он начал ругать непозволительными словами и меня лично, и все офицерство, угрожал расправой чинам, производившим его арест, и пытался обратиться с зажигательной речью к солдатской массе, собравшейся на вокзале. Все это привело к тому, что я тут же на станции нарядил военно-полевой суд, который приговорил Аркуса к смерти, тем более что в его багаже нами были найдены документы, свидетельствовавшие о том, что Аркус принял меры для согласования с китайским командованием вопроса о замене Хорвата и об аресте меня. С этими документами, которые должны были, по моему мнению, открыть глаза Д.Л. Хорвату на истинное положение дела и заставить его согласиться на предложенный мною выход – формирование добровольческих отрядов для охраны линии дороги, я, после казни Аркуса, решил больше не откладывать своей поездки в Харбин и 18 декабря 1917 года прибыл на станцию Маньчжурия, где обстоятельства снова заставили меня задержаться.
Прибыв в 9 часов утра в Маньчжурию, я с двумя казаками, урядниками Бурдуковским и Батуриным, пошел на паспортный пункт, помещавшийся тут же на станции, для предъявления своих документов. Здесь я познакомился с начальником пункта военным чиновником И.И. Куликовым и его помощником прапорщиком Кюнстом. Оба произвели на меня очень хорошее впечатление, и будущее показало, что это впечатление не было ошибочным. Как Куликов, так и Кюнст оказали большие услуги мне и начатому мною делу, как истинные патриоты, не останавливающиеся перед жертвами во имя блага своей родины. Они дали мне полную информацию обстановки в Маньчжурии, куда только что пришла бригада китайских войск. Картина, нарисованная моими собеседниками, была поистине безотрадна. Полное бездействие власти, полная деморализация 720-й ополченской дружины и железнодорожной роты, составлявших гарнизон города; полный разгул большевистской агитации, пользовавшейся успехом у населения, которому обещалось все. Китайские войска имели намерение разоружить русский гарнизон и взять охрану порядка в городе в свои руки, но начальник китайского гарнизона генерал-майор Ган считал, что имеющейся в его распоряжении бригады для этой цели недостаточно, и в ожидании затребованного из Харбина подкрепления не предпринимал никаких шагов против чинимых нашими солдатами безобразий.
