По прибытии в Иркутск я немедленно явился в штаб округа и узнал там, что приказ еще не подписан. Ввиду того что события полным темпом шли к окончательному торжеству большевизма, я стал торопить с приказом, чтобы иметь на руках твердый документ от имени Временного правительства прежде, чем власть от него перейдет к большевикам. Генерал Самарин отдал распоряжение начальнику казачьего отдела штаба округа есаулу Рюмкину заготовить приказ и представить его к подписи. Прошло три дня, а приказа все еще не было, и я 16 ноября поехал снова в штаб округа. Генерала Самарина я застал сильно расстроенным и по внешнему виду не спавшим всю ночь. Он немедленно принял меня и сразу же пояснил, что дело с отданием приказа о моих формированиях теперь от него не зависит, ибо он почти арестован при штабе округа, вся власть в котором перешла к председателю местного Совдепа. Генерал мне сообщил, что все возможное для того, чтобы меня снабдили всем необходимым в интендантстве, им сделано, но неисполнительность есаула Рюмкина, до сего времени не приготовившего приказ, лишила его возможности подписать своевременно; теперь же он был лишен права подписывать какие бы то ни было распоряжения. В заключение он посоветовал мне самому набросать проект приказа и попробовать обратиться за утверждением его к новому начальству. Мне пришлось так и сделать, хотя надежды на то, что приказ будет подписан, у меня почти не было. Раздумывать об этом было бесполезно, и я отправился в Совдеп. Для того чтобы более импонировать представителям новой власти, я, будучи в военной форме с погонами и боевыми отличиями, надел на руку красную повязку с печатью петроградского Совдепа и с надписью о том, что я являюсь комиссаром по добровольческим формированиям на Дальнем Востоке. Эту повязку вместе с письменными полномочиями и инструкциями я получил из петроградского Совдепа перед отъездом своим на Дальний Восток.
Мое появление в Совдепе в форме, с орденами и при оружии и в то же время в революционном звании комиссара произвело, по-видимому, впечатление, но все же на мою просьбу подписать приказ о формировании добровольческого Монголо-бурятского полка председатель Совдепа ответил, что о каких-либо формированиях сейчас не может быть и речи, так как новая власть предполагает распустить всю старую армию. Я сейчас же дал ему прочесть мои полномочия от петроградского Совдепа, кои предоставляли мне права не только по формированию революционной добровольческой армии, но и по контролю деятельности местных Совдепов в пределах Иркутского и Приамурского военных округов. На это новый командующий войсками округа заявил мне, что он не оспаривает моих полномочий, но тем не менее все же должен предварительно снестись по прямому проводу с центральным Совдепом, и только по получении оттуда прямых указаний он может дать согласие на мои формирования или запретить их. Меня плохо устраивала такая задержка, и я решил использовать свой последний аргумент, именно постановление бурятского национального съезда; я добавил при этом, что отказ в удовлетворении желания бурят может повести к сепаратным формированиям, вызванным его нерешительностью, и тогда я должен буду применить в отношении иркутского Совдепа вообще и его, председателя Совдепа, в частности ту власть, которая предоставлена мне петроградским Совдепом, дабы не обострять отношений бурятской демократии к органам новой власти. Помимо этого, я заметил, что его согласие подписать приказ не может принести какой-нибудь вред, так как, если будет решено подвергнуть демобилизации всю армию, ей подвергнутся и мои формирования на общих со всеми прочими частями основаниях. Эти доводы, наконец, подействовали, и приказ был подписан. Отдание приказа дало мне возможность получить из окружного интендантства ассигновку необходимых для формирования средств на областное читинское казначейство, но затруднения в проведении дела этим еще не закончились.
