Досадно было то, что возле северного угла храма, где мы расстались с Андреем, того уже не было – и как найти теперь своего «профессора» в этом лабиринте беспорядочных кротовых нор, я не представлял. Не появлялась и Савитри, что было совсем уж досадно: как бы с ней не случилось чего в этом Содоме. Около получаса я кружил вокруг Вишванатха: за это время меня несколько раз придавило велорикшей, мне на голову из окон сбросили корзины с едой, и пару раз толпа сдавила меня так, что я вспомнил очереди в продуктовый магазин времён своего голодного перестроечного детства. Выбрался я из этой пробки, как из массажного салона, ощущая приятную гибкость суставов.
В конце концов, похоже, пропал из поля зрения и штурмовик, но к этому времени я был озабочен уже не его персоной, а собственным местонахождением: я элементарно потерялся в клубке бесконечных переулков и обнаружил себя в совершенно пустынном и тихом закутке, зажатом между каменными стенами. Высоко надо мной сияло безоблачное небо, но в этом каменном мешке было темно и влажно – сюда солнечный свет не попадал уже многие сотни лет.
В таких случаях есть только один мудрый выход: я решил вернуться к храму, чтобы выйти из Старого города по той же дороге, по которой пришел. Я развернулся на месте, и, видимо, это и спасло меня тогда от смерти. Потому что длинное и тонкое лезвие кинжала в руке моего приятеля в коричневой рубашке проскочило лишь в паре сантиметров от моей груди, едва не порезав рубашку.
СТРАНИЦА 6
АНТАКА-ПАРВА («О БОЖЕСТВЕ СМЕРТИ»)
На меня с оружием в руках нападали несколько раз, но все эти случаи были связаны с моей профессиональной карьерой в России и имели цель исключительно отъёма собственности. Быстрая реакция и тяжёлый портфель твёрдой буйволиной кожи не раз выручали меня из переделок в областных и районных центрах России, куда забрасывала меня работа на крупные отечественные корпорации. Но сейчас у меня ничего не было, кроме мобильного телефона и сотни рупий в кармане, и убивать меня ради такого куша, думаю, смысла не было никакого. Нет, штурмовика явно интересовала моя шкура, решил я, и это соображение ещё больше подстегнуло меня к отчаянному сопротивлению.
Точно помню, что в этот момент я даже не взглянул в лицо своего убийцы: перед моими глазами был только блестящий стилет. А ещё запомнилась звенящая тишина вокруг нас – тишина, в которой мы начали безмолвную борьбу за то, кому будет принадлежать моя жизнь.
