Не входя в обсуждение доброкачественноcти каждого из «голосов» и «пророчеств», апостол Павел призывает сдерживать этот энтузиазм. Его голос — голос трезвого пастыря среди внезапно опьяневших. Никому не вынося строгого и жесткого приговора (чтобы не спровоцировать ответного бунта), он призывает не прикипать сердцем к этим экзотическим состояниям. В таком — кричащем, многоголосом, мистически впечатлительном собрании — жена да молчит. Хочет говорить? — Пусть она это делает в спокойной, трезвой обстановке у себя дома.
Не против женщин текст апостола Павла. И не в защиту полового сегрегационизма. Это просто текст в защиту трезвости и рассудительности. Разве не разум велит нам ставить любовь выше экзотических мистических дерзаний: «если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, а не имею любви: то я ничто» (1 Кор. 13, 1–2). «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (8).
Так вот — если бы Олеся Николаева, Ирина Силуянова, Татьяна Горичева и Пиама Гайденко вскрикивали на «иных языках», если бы они цеплялись ко всем встречным с предложением немедленно выслушать переданное им прошлой ночью «откровение», если бы они считали себя наделенными некиим эзотерическим «знанием», если бы они ощущали себя проводницами некиих «пророчеств» — то к ним с самой жесткой интонацией надо было бы обратить слова Апостола: «Жена в церкви да молчит!».
Но ведь все они — философы. Все они пишут логично, строго, сдержанно, призывая контролировать движения сердец и эмоций доводами науки, логики, богословия. Если бы в том коринфском собрании посреди всеобщей опьяненности «иными языками» вдруг встала бы женщина и спокойно сказала: «Братья! не упивайтесь своими «вдохновениями». Самый важный дар духа — это любовь. В сердце нетрезвое, в сердце, опьяненное своими «переживаниями», этот дар не войдет. Поэтому давайте отложим нашу возбужденность и научимся бесстрастно-умной молитве…» — разве осудил бы ее апостол Павел за это выступление?
— А говорят, был церковный собор, который на полном серьезе обсуждал, можно ли считать женщину человеком, есть ли у женщины душа или нет, и большинством только в один голос святые отцы все же приняли решение, что женщина — тоже человек.
— Это масонско-рериховский миф. Миф поразительной устойчивости. Он был уже у Блаватской (то есть в XIX веке). Его повторяла атеистическая литературе в советские времена. Современным оккультистам эта погремушка также дорога. Ни один из антицерковных критиков, упоминавших об этом соборе, никогда не указывал каких бы то ни было конкретных сведений о нем: когда он состоялся, где, кто был его участником…
