}, внося
свое понимание (или непонимание!) переписываемого, давая ему свою интерпретацию, свойственную их времени и нравам, и просто делая ошибки, в результате чего через века до нас дошли уже другие тексты в несколько различающихся копиях {
К>1}.. {
K>N}. Далее один из текстов {
К} попался на глаза какому-нибудь неленивому ученому-историку, имевшему терпение поломать голову и умение расшифровывать написанные архаичным корявым языком и плохо сохранившиеся письмена. Этот неленивый ученый что-то понял, что-то непонятое додумал сам, все вместе переосмыслил по-своему, после чего вписал в свою «Историю» уже некий текст {
И} своим языком и со своим пониманием и своей трактовкой в собственном контексте описываемого. Если текстов {
К} и их исследователей было более одного, то соответственно появилось несколько авторских изложений, несколько разных интерпретаций {
И>1}…{
И>М}. Затем наступила очередь составителя учебника. Он прочел и сравнил эти несколько разнящиеся интерпретации {
И>1}…{
И>М} и либо выбирал одну наиболее ему лично понравившуюся, либо, что тоже бывает, так как в этом вроде бы и заключается его «научная работа», скомпилировал из них свою
собственную интерпретацию, свой текст {
У}. А теперь спрашивается: что общего у текста {
У} с начальным текстом {
Л}? Понятно, что во многих случаях ничего или очень мало, не говоря уже об адекватности текста {
У} собственно описанному в нем событию древности.
Предположение касательно изначальных ошибок летописцев, конечно, умозрительно, но, думаю, мало кто усомнится в том, что во времена, когда не только мобильных телефонов, но и обычной почты еще не было, оперативно получать полную и достоверную информацию было невозможно, особенно монастырским затворникам. Достаточно очевидно и то, что вся информация воспринималась и усваивалась монахами через фильтры православия, действующих монастырских уставов и книжных традиций. Поэтому стоит ли удивляться, что есть немало косвенных, зато вполне объективных археологических опровержений многих «событий» наших летописей. Чего стоит хотя бы всем известное летописное «призвание варягов» в 862 году в Новгород, который возник, как показали долгие и тщательные археологические раскопки, только спустя целое столетие после вошедшего во все энциклопедии и учебники «призвания»! Есть и вполне очевидные примеры создания исторических легенд «первоисториками». С одним из них я знакомил читателя в авторском расследовании «Читая «Повесть временных лет»». Речь о так называемом «пути из варяг в греки», выдуманном кем-то из российских первоисториков. В это, может быть, сейчас уже трудно поверить, но нет в наших летописях такого пути! На самом деле в «Повести временных лет» говорится о неком безымянном водном пути вокруг всей Европы,
