За воротами раздались крики и множественный конский топот и, спустя пару мнгновений, на двор вошёл их благородие поручик Малеев, собственной персоной. Мгновенно оценив мизансцену, он потянулся к кобуре с наганом.
- Виктор, не надо! Это дело чести! Ребята сами погорячились… - крикнул Антон.
- Надеюсь ты понимаешь, что делаешь? - ответил Малеев - Мне лично кажется что это не тот случай, когда героизм - это единственный выход.
Антон, расстегнув и сняв мундир, спустился на плиты двора.
- Ли Мин, так каковы правила поединка?
Переводчик, поясно поклонившись, что-то спросил у нарушителя спокойствия.
- Господина Лян Чжэ Лян сказала, он будет бой своим цян… палка острый.
- Да, его копьё трудно не заметить.
- Господина офицела может выблать любое олужия.
- Револьвер?
- Вы господина можете, но люди думать вы телять лицо!
- Поединок, до раны или до смерти.
- До лана, но вы должны писать бумага не возлажаете.
- Что? Не понял?
Переводчик сказал короткую фразу по-китайски. Услышав её Малеев нахмурился и покачал головой.
Один из пришедших с Лян Чжэ Ляном помощников вышел вперёд и, вытащив из-за отворота халата какой-то свиток, протянул его Ли Мину. Тот почтительно развернул его перед Антоном.
- Сидеся писано вы не иметь плетензий если лана или смерть. Господина Лян Чжэ Лян уже писать тут.
- Хорошо! - не смотря на бодрый тон, Антону стало не по себе. "Вот это влип, романтик…" - подумалось ему. "Но делать нечего, прикусим, пожалуй, пулю!"
Подошедший к нему Ван Мин Ду с уважительным поклоном протянул офицеру письменный прибор. Машинально взяв в руку кисть, Антон совершенно некстати подумал: "Некрасивая подпись выйдет". Кое как поставив закорючку тушью в указанном Ли Мином месте, он молча взял лежавшую на стуле шашку и спустился на двор.
Спустя минуту они уже стояли разделённые несколькими саженями и всей жизнью: молодой русский офицер, высокий, статный и, как он надеялся, сильный, и пятидесятилетний наставник школы "Искренности", нашагавший по дорогам Поднебесной бессчётные тысячи ли. Бриджи и белая сорочка Строева контрастировали с темно-синим, почти чёрным, халатом Ляна. Один сжимал рукоять драгунской шашки образца 1881 года, другой - древко саженного копья, заботливо поданного ему помощником. "Эх, давно я шашку не точил", - промелькнуло в голове у Антона.
Китаец, отставив зажатое в правой руке копье в сторону, низко поклонился своему противнику и взял копьё на изготовку. Строев в ответ отсалютовал и встал в стойку.
