Эльри кивнул.
— Понимаю. И у меня есть что подарить.
Он снял браслет из тусклой меди и одел на ветвь.
— Его подарил мне мой побратим Фрор сын Фаина, а я подарил ему подобный. А после дружба наша закончилась, как водится, из-за женщины. Быть может, расскажу потом.
— Это не обязательно, — сказал Снорри.
— Йолль — лучшее время вершить начатое, — пожал плечами Эльри.
* * *
В ту зиму холостяки отмечали Йолль у Сидри Плотника. Снорри и Эльри тоже пригласили. Все напились, а потом Эльри стал рассказывать разные весёлые истории, и гости так хохотали, что дом Сидри чуть не развалился. Пришлось напоить бродягу так, чтобы он утратил дар речи и свалился под стол. Наутро у всех было похмелье, а Эльри ходил, как ни в чем не бывало. Его зауважали ещё больше.
* * *
Медный браслет, который Эльри подарил Старому Балину, не исчез, однако странным образом врос в кору, и Эльри не стал его выковыривать. "Забрал себе", — усмехнулся воитель.
А янтарная птица Снорри исчезла. Пивовар был рад. "Я боялся, что найду её там", — признался он позже. От сердца отлегло. Хотя иногда хотелось вернуть тепло янтаря.
* * *
Весной Эльри обзавелся собственной избушкой. На Андаре сошёл лёд, близилась пора сплавлять лес, ехать на торги, заготавливать древесину. Эльри и тут проявил себя. Всё же не зря он странствовал — знал, где какой лес можно сбыть с большей выгодой. Да и работы дровосека не чурался. Его выбрали главой лесорубов — ингмастером. Ни разу не пожалели, хотя и не по душе пришёлся тот выбор альдерману Свенсону.
Теперь Эльри Бродяга со смехом вспоминал о походе в Сторвег…
* * *
Правду молвить, не все верили, что Эльри Бродячий Пёс в прошлом был воином-наёмником. Мол, выдумывает, чтобы его уважали и боялись. "Ты бы ещё берсерком прикидывался", — говорили шутники. Эльри в ответ корчил жуткие рожи, рычал и смешно вращал глазами. Все бы и дальше так потешались, если бы в Норгарде не объявилась банда Ахага Кривого.
Ахаг бан Харуг, известный ещё как Кривой, был грэтхеном, как и вся его дружина. В былые времена этого было бы довольно, чтобы жители Норгарда разорвали бы в клочья таких гостей, памятуя вероломное убийство Нори Башмака. Собственно, Грамовы "ясени битвы" уже обнажили клинки, когда Свен Свенсон произнес холодно:
— Отставить! Это мои гости!
Огненной пощёчиной был тот приказ для Грама Гримсона. Он зло и бессильно зарычал, отвернулся и ушёл прочь. И все его люди — с ним. Грэтхены скалились и улюлюкали им в спину.
