— Я слышу, — дрожащим голосом прошептала Асгерд.
— У меня не было учениц. Так уж вышло. Ты могла бы — но у тебя семья, и кто я такая, чтобы…
Она рывком сорвала с шеи платок. Под ним покоился памятный янтарный амулет — птица, сжимающая в когтях колыбель. Сжала его в кулаке, точно хотела раскрошить. И протянула Асгерд.
— Возьми. Сохрани. Ищи новую эдду! Найдёшь — отдашь ей! Всё.
Асгерд молча приняла янтарный оберег из каменеющих ладоней. Она смотрела в серые глаза мёртвой валы. Там, в сером зимнем небе, летели чёрные птицы, летели из одного мира в другой, и она летела вместе с ними. Отныне Асгерд знала, что каждый город вирфов жив лишь потому, что везде есть своя ведьма, Ведающая Мать, вёльва-колдунья, младшая эдда. И если она, Асгерд дочь Рекьи, не найдет новую вёльву — Норгард станет прахом.
* * *
Асгерд вышла наружу, оставив в доме окаменевшее тело валы.
Вороны снимались с ветвей, тоскливо кричали, хлопали крыльями, и на белую землю шёл чёрный дождь. Вороны уходили. Среди птиц Асгерд видела белоснежную орлицу.
Арна означает Орлица на Скельде.
Орлица — священная птица праматери.
Асгерд заплакала, сжимая в руке янтарь…
* * *
Прошло несколько лет.
Асгерд дочь Рекьи искала новую вёльву. Искала, чтобы не занимать её место. А между тем, многие уже поставили её на это место, видя в ней не ручей, но — родник…
У них — у Асгерд, Турлога и их сына Снорри — было несколько лет.
Многим неведомо и это.
А счастье, как все знают, не вечно.
И потому однажды зимой Асгерд заблудилась в знакомом с детства лесу. Не иначе как злобные тролли заморочили ей голову колдовством. Или Маркенвальд-ётун рубил деревья в час волчьей пурги, да и привалил нехотя дочь Рекьи? Кто знает?
* * *
— Асгерд! Асгерд, милая! Асгерд!
Она была ещё жива. Но дышала тяжело, и свет её глаз — уже не вечный свет звёзд. Это неверное мерцание болотных огоньков, что готовы погаснуть в любой миг. Лицо её стало неподвижным белым настом, и лишь губы дергались, точно хотели сойтись в улыбке…
— Ту… Тур… — голос слаб, как первый лёд.
— Тихо, моя Аса! Тихо! Потерпи…
Шестеро парней суетились вокруг раненой. Был там и Ругин-гальдрар в своей хвостатой шапке, которую не снимал никогда и не перед кем. Он слыл злобным старикашкой, но сейчас это стало не важно.
— Держите здесь и здесь, — говорил колдун, помогая сам и стараясь не смотреть в глаза Турлогу, — осторожно поднимаем, дело очень плохо. Так… вот… ещё, влево… ВЛЕВО, недоумок… всё. Можно везти в дом — потихоньку, не трясите!
